— Если бы я знал, что вы собираетесь обручиться, — сказал он, уткнувшись носом в редакторскую корреспонденцию, — то поторопился бы с приглашением на ленч.
Габи, работая над репортажем о вечерней одежде «Рив Гош», обратила внимание, что фотографии у Криссет вышли неважно. Это было странно. Ведь Криссет набила руку на подобных материалах. Погруженная в эти мысли, Габи не сразу поняла, что сказал Джек.
— Вы хотели пригласить меня на ленч?
Он отложил воскресный выпуск и протянул ей кипу ярко раскрашенных брошюрок ежегодного летнего фестиваля в Майами. К верхнему экземпляру была приклеена записка: «Осветить с позиции моды. Интервью, кто что носит. Соотнести со страницей светской хроники».
— Ага, — пробормотал он, не отрываясь от своих бумаг, — похоже, я упустил свой шанс.
Габи вернулась за стол. Не может быть, чтобы Джек Карти говорил о совместном ленче! Скорее всего это просто игра ее воображения. Она вырвала его записку и приколола к своему календарю. Листая отпечатанный материал фестиваля, она вспомнила об ужасе, который испытала всего несколько недель назад, впервые столкнувшись с пресс-релизами. Она представить себе не могла, что с ними делать. Теперь Габи знала, что по меньшей мере половина всех пресс-релизов были обыкновенной рекламой модной одежды и аксессуаров и не представляли никакого интереса для газетной статьи. Ими обычно забивали мусорную корзину.
Тем не менее летний фестиваль в Майами — совсем другое дело. Это мероприятие, финансируемое в последнюю неделю августа туристическим бюро, торговой палатой и ведущими общественными организациями, впервые было проведено несколько лет назад, чтобы хоть что-то противопоставить растущей репутации города как столицы преступности и привлечь туристов во время «мертвого сезона», когда южная Флорида теряла всю свою привлекательность из-за испепеляющего зноя.
В этом году на недельных празднествах важное место отводилось предсезонному матчу в Оранжевой Чаше с участием «Дельфинов» Майами, теннисному профессиональному турниру мирового класса, проводимому на побережье, фестивалю «Гумбэй-калипсо» у самой бухты в центральной части Майами, уличным танцам и артистическому базару в Кокосовой Роще. Однако коронным номером программы должен был стать субботний костюмированный бал-маскарад благотворительного фонда во владениях Дееринга, Вискайе, знаменитом на весь мир особняке в стиле итальянского Ренессанса и прилегающих садах, ныне превращенных в исторический парк.
В Вискайе ожидалось настоящее столпотворение. Здесь собирались сливки общества не только Майами, Форта-Лодердейла и Палм-Бич, но и Нью-Йорка, Ньюпорта, Саутхэмптона, Лондона, Рима и Парижа.
Габи с интересом раскрыла брошюру. Вискайя был подходящим местом для проведения эффектных праздничных мероприятий. В этом году за выступлением двух оркестров танцевальной музыки (в том числе — латиноамериканской) и настоящим концертом с участием поющего телевизионного кумира Дона Джонсона из «Полиции Майами: отдел нравов», Линды Ронстадт, Хулио Иглесиаса и оперной звезды Пласидо Доминго последует грандиозный фейерверк над Бискайнским заливом на фоне Майами-Бич и Ки-Бискайн.
В пресс-релизе перечислялись видные члены организационного комитета предстоящего костюмированного бала, чьи имена были в основном знакомы Габи. Читая список, она поставила локти на стол и подперла голову руками. После объявления в воскресном выпуске о помолвке ее появление на костюмированном балу непременно приведет к возобновлению старых знакомств. Ей придется старательно избегать разговоров о своей матери, объяснять, как она стала корреспонденткой отдела мод в «Таймс джорнэл» и на каждом шагу сталкиваться с удивлением, принимать поздравления и барахтаться в нескончаемом потоке вопросов.
Габи подскочила на месте, когда раздался телефонный звонок. На мгновение ее сердце испуганно забилось в груди. Она не чувствовала в себе сил разговаривать с Доддом, вновь выслушивать его радужные планы на предстоящую вечеринку по случаю обручения.
По счастью, это звонила Криссет из фотоотдела.
— Ты получила памятку костюмированного бала? — В голосе подруги чувствовались скептические нотки. — Как тебе нравится? Все, кому предстоит освещать фестивальный вечер в Вискайе, должны приходить в костюмах. Вот пропасть! В редакции говорят, что мы должны заказать костюмы в Робартс- Ренталс.
Памятка, где указывалось, что все сотрудники газеты обязаны появиться в маскарадных костюмах, валялась где-то на столе. Габи начала рыться среди бумаг, пока Криссет продолжала свои сетования:
— Нынче вечером я работаю с тобой в паре, Габриэль. Только что пришло распоряжение Джека. Черт, неужели им непонятно, что таскать комплект фотокамер достаточно трудно и не наряжаясь Клеопатрой, пираткой или кем там еще?
— «Ночь в Венеции», — зачитала Габи, отыскав брошюрку костюмированного бала. На обложке красовалась цветная фотография великолепной лужайки Вискайи и самого особняка в стиле Возрождения. — Никаких пиратов. Думаю, здесь больше подойдут юбки с фижмами и напудренные парики.
Криссет застонала.
— Знаешь, каких размеров Вискайя? Десять акров! И слушай… как мы кого-нибудь сфотографируем, если все явятся в масках?
Тут Джек не снабдил их ясными инструкциями, сообразила Габи. У фоторепортеров, как заметила Криссет, действительно возникали серьезные проблемы.
— Почему бы мне не нарядиться гондолой? — сострила Габи. — А ты будешь гондольером.
— Ах, как остроумно! Только неподходящее время для шуток ты выбираешь, Габриэль. Могу поспорить, что за двести пятьдесят долларов никто не придет.
— Мы придем.
— С тобой невозможно говорить, когда ты в таком настроении. Ты мне больше нравишься в депрессии.
Повесив трубку, Габи вернулась к списку организационного комитета. Джек посоветовал ей обзвонить представителей высшего общества и расспросить о костюмах, в которых они собираются появиться. Когда вновь затрезвонил телефон, она автоматически подняла трубку.
— Отдел моды.
Возможно, именно секунда мертвого молчания, повисшая на другом конце линии, встревожила Габи. Как бы то ни было, она внезапно напряглась и вся похолодела, ее сердце забилось в ускоренном ритме.
— Я звоню по совету своих адвокатов, — быстро произнес хрипловатый голос. — Меня некоторое время не будет в городе… Тебе не мешало бы знать…
Габи дышала с трудом — все та же проблема, которая теперь усугублялась невыносимой холодностью этого до боли знакомого голоса. Она даже не вполне понимала, что он говорит. Его голос звучал то отчетливо, то куда-то уплывал, точно звуки плохо настроенного радио. Жестокие слова. Что-то об адвокатах.
О, Господи!
— …взять на себя ответственность… потому что никак не предохранялся… — Габи так дрожала, что с трудом удерживала в руке телефонную трубку. — В сущности, мне посоветовали обсудить это с тобой, потому что… ну, ты можешь быть беременна.
Габи была не в состоянии пошевелиться. Комната редакции поплыла у нее перед глазами.
— Габриэль? Я… то есть мы совершили нечто безумное, — голос неожиданно дрогнул. Похоже, в этом человеке боролись самые противоречивые чувства. — Боже, что я такое болтаю? Хочу, чтобы ты знала, что я не собираюсь уклоняться от ответ…
Она с силой швырнула телефонную трубку, так что сидящие за корректорским столом подняли головы.
В ушах Габи все еще звенели последние слова. Она посмотрела на телефон, как будто в любой момент из него вновь мог донестись голос Джеймса Санта-Марина. От одной мысли об этом ее бросало в холод. Один лишь его голос лишал Габи присутствия духа. О чем он говорил? Волнуется, не беременна ли она?
Габи обеими руками вцепилась в край стола.
О, Боже, думала она, что теперь делать? Как ей все это прекратить?
В следующий момент она поняла, что Джек Карти стоит у ее стола.
