у Гарри, похоже, были другие заботы.
— Это должно произойти в январе. Мод вовсю занимается подготовкой детской, подыскивает французских врачей и няню-англичанку.
— Это замечательно, — пробормотал Роберт. — Действительно замечательно.
— И это все, что ты собирался мне сказать?
В этот момент хлынул дождь. Он забарабанил по крыше и в окна так громко, будто кто-то изо всех сил стучал Роберту по голове. Истеричные крики донеслись до них с улицы.
— В чем дело? — Голос Гарри прозвучал уверенно и твердо. — С тобой что-то происходит. Что случилось?
Роберт с беспокойством подумал, что один из этих криков мог принадлежать Женевьеве, что Лулу сейчас тянет ее за собой по мокрым улицам. Молния сверкала, и гром отдавался в его грудной клетке.
— Роберт, дружище?
Вот в чем их вечная проблема, даже если она сейчас и не попала в бурю, она всегда находится вне его жизни. И все потому, что он многого не знает о ней.
— Ты как-то рассказывал мне об одном своем приятеле, — ответил Роберт. — О человеке, которому я могу позвонить, если возникнет нечто… что я захочу проверить.
— Его зовут Фелперстоун, — сказал Гарри. — Он англичанин, как и твоя жена. Он дорого берет за свои услуги, но он профессионал.
— Профессионал в чем?
Двое стариков, сидящих на высоких стульях, повернулись, чтобы взглянуть на двух подруг, ворвавшихся в тесный бар. Трое хохочущих проституток в дальнем углу тут же примолкли, толкая друг друга локтями. Лысый бармен поспешно подышал на стакан и протер его грязной скатертью. И бар, и его посетители казались неопрятными и невероятно запыленными.
— Здесь воняет псиной, — заметила Лулу. И точно, на полу, прикрытом потертым половиком, лежал, почесываясь, всклокоченный грязный пес.
— Я выпью бренди, чтобы согреться, — откликнулась Женевьева.
— Тогда и мне, — приказала Лулу бармену и направилась к единственному свободному столику.
— Где это мы? — Женевьева огляделась. Собака зевнула и закрыла глаза. — Что это за место?
— Здесь сухо, — ответила Лулу и чихнула. — И главное, можно выпить.
Бармен принес выпивку. Вода просачивалась сквозь потолок и капала в эмалированный таз, стоявший на полу.
— Это ты виновата, что мы промокли, — сказала Женевьева. — Я ни за что не стала бы преследовать ее, если бы не ты.
— Ну а я ни за что не стала бы преследовать ее, если бы ты не переспала с этим башмачником, — огрызнулась Лулу.
— Теперь мы все равно ее потеряли. — Женевьева сняла свои туфли от Д'Орсэ и поставила их на стул рядом с собой. Они сильно потемнели и были забрызганы грязью. Еще одна испорченная пара… Она посмотрела на свои ноги под столом, на них красовались пятна голубой краски, а затем оглянулась назад…
Это Ольга!
Она вышла из комнатки, где, вероятно, находился туалет, закрыла за собой дверь. Промокнув насквозь, она казалась темнее, тем не менее ее волосы, глаза сохраняли тот оттенок прозрачности. Словно масло в воде.
— Так-так. — Женевьева изо всех сил старалась изобразить неподдельное удивление. — Вот так неожиданность — встретить вас здесь!
— Да, как странно, — заметила Ольга.
Женевьева быстро убрала туфли на пол.
— Ольга, познакомьтесь, это Лулу с Монпарнаса.
— Я хорошо знаю ее. Разве есть кто-то, кто ее не знает?
— Присоединяйтесь к нам. — Лулу указала на свободный стул. — Виви купит выпить. Ведь так, шери?
Прошел час, они выпили несколько напитков, никто больше не вошел и не вышел из дымного бара. Лулу курила одну сигарету за другой, прикуривая новую от окурка старой. Она пыталась смягчить Ольгу, но помощница Закари оставалась напряженной и держалась настороженно. Так же как и Женевьева.
— Вы мне нравитесь, Ольга, — говорила Лулу. — Мы с вами похожи. Мы обе пережили трудные времена. Нельзя по достоинству оценить жизнь, пока не столкнешься с ее темной стороной. Вам так не кажется?
— Думаю, это так… — Ольга неприязненно взглянула на Женевьеву.
— Почему бы вам не заказать нам еще по стаканчику? — сказала Лулу и прибавила: — Леди Тикстед?
— Я не… — Но Женевьева остановила себя и сдержалась от того, чтобы продолжать дальше. Она глубоко вздохнула. Попытавшись два-три раза безуспешно привлечь внимание бармена, направилась к стойке и заказала три бренди. К тому времени, как она вернулась, Лулу уже зашла довольно далеко в своих рассказах.
— Что касается моей матери, она не могла дождаться, когда избавится от меня. А я не могла дождаться, когда смогу уйти от нее, я ждала этого с самого момента рождения. Я так быстро проделала свой путь из ее тела, что она даже не успела дойти до дома и лечь в постель. Я упала прямо на мостовую!
Ольга одним глотком осушила стакан. Ее лицо пылало, словно у нее был жар.
— Она отправила меня в служанки, когда я была совсем девчонкой, — продолжила Лулу. — Какой от меня толк, если я не приношу в дом хоть немного денег? Я отправилась в услужение к местному священнику, убирать его гадкий дом, готовить его мерзкую еду. Он был настоящий сукин сын. Конечно, я сбежала от него, как только представилась возможность. В шестнадцать я сшивала копии Камасутры, чтобы заработать на жизнь. Я знала все сексуальные позы, какие вы только можете себе представить, и даже больше, но по-прежнему оставалась девственницей. Ирония судьбы, правда? Как часто внешность бывает обманчива! А вы, Ольга? Расскажите свою историю? — Она придвинула к ней стакан и незаметно подмигнула Женевьеве.
Ольга залпом выпила бренди Лулу, не заметив, что это не ее бокал. Когда она поставила бокал на стол, в глазах появился странный блеск.
— Я приехала из России. За несколько лет до революции. До войны.
Лулу кивнула:
— Я так и думала.
— У моего мужа Виктора были неприятности. Я не хочу вам о них рассказывать. Он боялся, что его посадят в тюрьму. Но еще больше он беспокоился о том, что станет со мной и с детьми, если они заберут его.
Внезапно она зашлась в приступе кашля, ужасном, сухом, продолжительном. Женевьева переглянулась с Лулу и придвинула к ней свой стакан.
— Мы сбежали в Париж. Потратили все свои сбережения, чтобы добраться сюда. Это было долгое и трудное путешествие.
— Это, должно быть, было… — начала Женевьева.
Но Ольга не дала ей договорить:
— Виктор заболел. Он умер вскоре после нашего приезда.
— Какая трагедия! — воскликнула Женевьева.
Ольга презрительно усмехнулась:
— Он просто отвратительная свинья! Я осталась одна, с детьми, в чужой стране, без дома, почти не зная языка!
Теперь Женевьева подбирала слова более осторожно.
— Это ужасная история. Я и представить не могу, как вы это пережили.
