сочетании с чрезмерным удовольствием успокоили ее напряженные нервные окончания. Она почти чувствовала его дыхание на своих волосах и звук его голоса в ушах.
Джастис зашел, и ее реакция была настолько открытой и радостной, что напугало ее сильнее, чем те змеи, которых они обсуждали. Ее тело и сердце буквально тянулись к нему, как цветок к солнцу. Как он так легко и с таким напором проник сквозь ее защиту?
Его твердое, длинное тело внезапно прижалось к ее спине, а руки обняли ее.
— Даже после всего, что я заставил тебя пережить, ты сражаешься за меня, mi amara. Я не сделал ничего, чтобы заслужить тебя, но никогда тебя не отпущу, — прошептал он ей на ушко.
Она напряглась и попыталась отодвинуться, так как то, насколько примитивно он заявил о своих правах на нее, заставило ее забеспокоиться. Но его руки оказались подобны стальным лентам, удерживая ее на месте возле его горячего твердого тела. Дальнейшее сражение будет стоить ей в какой-то мере достоинства и никак не убедит Вэна и Конлана, смотревших на Джастиса с радостью и осторожной сдержанностью.
Она знала этого воина, знала о нем больше, чем о ком-либо другом, несмотря на то, как мало они были знакомы. Она жила с его присутствием годами и видела ужасы его жизни и его ужасное одиночество в своих видениях. Никому не причинит вреда то, что он поверит: она совершенно на его стороне, несмотря ни на что. Что она его не боится.
Хотя она в любом случае не была уверена в том, что это — неправда. Если бы они смогли воспользоваться Звездой Артемиды…
— Вот оно. Нам нужно воспользоваться Звездой Артемиды, — воскликнула она. — Она сможет ему помочь. Я это видела в своем видении.
Конлан и Вэн переглянулись, и она заметила их скептицизм.
— Вы мне не верите.
Конлан покачал головой.
— Тут всё не так просто. Хотя существуют легенды, что Звезда Артемиды может излечивать сломленное после битвы, или раны, или болезни сознание, никто не знает, правдивы ли эти легенды. Звезда была одним из драгоценных камней, разбросанных по дальним уголкам земли до Катаклизма. Только два камня вернулись к нам, да и то совсем недавно.
— Мы понятия не имеем, где она, — добавил Вэн. — И хотя мы полагаем, что ты права насчет Звезды, остальное в твоем рассказе — невозможно. Нерей не мог быть женат.
— Знаю, знаю, жрец, целибат, всё такое, — сказала она, закатывая глаза. — Времена меняются. Вы сами признали, что не знаете, где находится Звезда. Разве не может быть так, что раньше жрецы Посейдона женились, а вы об этом не знали? Лайам сказал мне, что Нерей жил восемь тысяч лет назад. И, скорее всего, поэтому у вас нет свадебных фотографий восьмитысячелетней давности, верно?
Джастис, наконец, ослабил свою хватку, и она осторожно высвободилась, начав бродить по комнате, высказывая мысли вслух.
— В любом случае, дело тут не только в Звезде Артемиды. Вам нужны все драгоценные камни, чтобы Атлантида могла возродиться. Если только вы действительно этого хотите. Кстати, под каким мы океаном? Как далеко? Почему подводные лодки вас не заметили, ведь у них сейчас такие продвинутые технологии? Или морской флот, или спутниковое изображение?
Она посмотрела на Джастиса. Но он, казалось, погрузился в себя, а руки сжались в кулаки, как будто он вел еще одну внутреннюю борьбу. Она лишь надеялась, что он и на сей раз выйдет победителем, так как не хотела узнать, что произойдет, если нереид возьмет его под контроль. Особенно еще и потому, что у Джастиса на спине в ножнах висел меч, рукоятка которого поднималась за плечом. Если нереид вырвется на свободу, а тут еще и меч…
Будет очень скверно.
Как будто услышав ее мысли, Джастис мельком улыбнулся, в его глазах светилось заверение. Он пытался дать ей понять, что выигрывает битву, и поэтому она в ответ ослепительно ему улыбнулась, выражая поддержку и веру.
Было несложно улыбнуться ему, несмотря на все скверные обстоятельства. Он был таким красивым, что было больно смотреть на него, а ведь он был одет в простую белую рубашку и черные штаны. Он был рожден для королевских одежд и был достоин увековечивания в мраморе и места на пьедестале. Она позволила себе минуту просто наслаждаться его видом.
Его волосы опять были заплетены в косу, она позволила себе представить. Как медленно расплетает их. Каково это чувствовать, как синие волны, словно шелк, проходят сквозь пальцы и спадают, как занавес на ее тело.
Ее охватил жар, и она резко повернулась, чтобы посмотреть на одну из стен, чтобы никто из них не заметил ее красноречивый румянец. Пару раз глубоко вздохнув, она снова вступила в игру, желая получить ответы.
— Ну?
Конлан сел за стол и налил себе чашку кофе. Кили заметила, что пил он из огромной, прочной чашки, а не из тонкого китайского фарфора. Так что, вероятно, ей предоставили гостевой китайский сервиз.
Или ее мозг пытается направить ее на обыденные вещи, чтобы не дать осознать то, что она спорит с атлантийскими принцами под каким-то океаном.
Молодец, Кили.
— Эти вопросы и ответы на них вы узнаете в другой раз, — тихо сказал Конлан, но в его голосе слышалась стальная решительность, явно давая понять, что не стоит «испытывать судьбу». — Мы бы не пережили тысячелетия, если бы так просто раскрывали свои секреты, даже такому блестящему ученому, как вы.
— Очаровательны, но ничего мне не даете. Вы парни молодцы, — сказала она, вложив в голос львиную долю восхищения. Ничего. Она терпеливая. Она могла и подождать.
— В свете ваших видений, хотя мои инстинкты подсказывают, что вы говорите правду, или, по крайней мере, ту правду, в которую верите, я бы в самом деле был плохим правителем, если поверил вам на слово в таком щекотливом деле, — медленно произнес Конлан. — Однако, если бы вы могли как-нибудь доказать мне истинность своих видений…
— Да, — ответила Кили. — Разумеется. Если вы…
— Категорически нет, — резко сказал Джастис. — Мы и так причинили Кили много страданий. Мы не позволим причинить ей вред.
Кили развернулась, ее сердце подпрыгнуло к горлу. Она услышала это в его голосе, без сомнения, он опять обращался к себе во множественном числе. Нереид вернулся, и ярость Джастиса перед лицом потенциальной угрозы, касающейся ее, и всё подводило к опасности разрушение его и без того хрупкого контроля. Она шагнула к нему, думая помочь или успокоить, но он метнулся с молниеносной скоростью, и оказался на другой стороне комнаты от нее, всё еще сжимая руки в кулаки.
— Нет, — рявкнул он ей, слова внезапно наполнились тягучим произношением, которое она слышала прежде, — от его матери в тронном зале во время ее видений. Потом он повернул силу всего своего бешенства на своих братьев. — Мы видели Кили веками в нашем видении-поиске. Она — наша, и вы не причините ей вреда.
До того, как Кили успела двинуться, Вэн каким-то образом став между Кили и Джастисом. Он спокойно заговорил, словно пытаясь успокоить разъяренного зверя.
Или лишь брата, который обезумел после нарушения заклятия.
— Джастис. Ты же знаешь, что мы не хотим причинить ей вред. Ты знаешь, что мы хотим сделать всё, что в наших силах, чтобы помочь тебе. Я теперь говорю с вами обоими? Ты сейчас занимаешься предсказаниями?
Внезапно Джастис откинул голову назад и рассмеялся, что привело Кили в шоковое состояние. Это был теплый, сердечный, обычный смех, в нем не было ничего холодного или иного. Волна облегчения накрыла Кили с такой силой, что ее колени подогнулись от стремительности этого ощущения. Он это сделал. Он держал нереида под контролем.
Когда Джастис перестал смеяться, то посмотрел на Вэна и ухмыльнулся. Его глаза снова стали ясными.
