Он сдался. Он, победивший тысячи врагов и переживший бесчисленное множество кровавых сражений, был потрясен словами человека. Она хотела рискнуть собой ради него.
Он не мог справиться с собой, и к чертям тот факт, что Конлан и Вэн всё еще были в комнате. Он схватил ее свободной рукой и притянул ближе, потом быстро, крепко поцеловал в губы, заставив себя остановиться, когда ее мягкое теплое тело почти заставило его позабыть опасность, с которой они столкнулись.
— Ты оказала мне несказанную честь, mi amara, но я вынужден запретить это, — он нежно подтолкнул ее себе за спину, став лицом к Конлану и Вэну и приподняв меч. — Бросайте мне вызов, и брат будет вынужден бороться против брата в этой самой комнате.
Конлан застыл.
— Я надеялся, что до этого не дойдет, — он резко кивнул, и тонкая лента сияющей сине-зеленой энергии пронеслась из угла комнаты позади Кили.
Прежде, чем Джастис успел шевельнуться, энергия окружила его, поймав в ловушку. Его охватила ярость, и он позвал нереида на помощь, чтобы освободиться, но Конлан и Вэн подняли руки и добавили собственную силу к тому, кто первым напал.
Он был связан, не в состоянии говорить, но всё равно яростно боролся и призывал атлантийскую и нереидскую силы. Нереид возмущенно кричал в его мозгу, но ничего не мог сделать против совместного нападения.
— Что вы делаете? Вы причиняете ему боль? Прекратите! — кричала Кили. — Прекратите! Я сделаю всё, что вы хотите, только отпустите его. Разве вы не видите, что он с трудом контролирует нереидскую часть себя, а тут вы его предаете таким образом?
На лице Вэна появилось сожаление. И на мгновение Джастис понял, что они с ним делали и почему. Потом ярость сожгла понимание в золу, и он содрогнулся от силы возвращающегося безумия.
— Если мы его отпустим, он не позволит вам помочь нам. Вы его слышали. Кили, — ответил Вэн.
— Если вы его не отпустите, я никогда не прочту ни один предмет для вас. Никогда. Понимаете меня? Никогда, — закричала она, слезы текли по ее щекам. Потом повернулась к Джастису. — Слушай меня, прошу. Я могу это сделать. Я без риска могу прикоснуться к подушке или бы этого не предложила. Но мне ты нужен разумным, чтобы я могла в процессе держаться за твою руку. Прошу, Джастис. Ты мне нужен.
К Джастису вернулся рассудок при виде ее слез. Она плакала из-за него.
Ей нужен был он.
Он вдруг перестал бороться. И тут же смог говорить, как будто магия, удерживающая его, осознала его согласие.
— Мы не станем сражаться с тобой, если пообещаешь, что будут приняты все предосторожности, чтобы она оставалась в безопасности, — сказал он Конлану.
Тот кивнул и опустил руки, отпуская магические путы. Вэн рядом с ним сделал то же самое. Наконец, Кристоф материализовался в углу комнаты, и магия, направленная на Джастиса пропала. Какая-то темная часть Джастиса горько радовалась бледности лица Кристофа. Удерживать его, даже втроем, было непросто.
Он положил в ножны свой меч, потом протянул руки, едва осмеливаясь надеяться. Но Кили лишь мгновение стояла в нерешительности, потом оказалась в его объятиях, обхватила руками его талию и опустила заплаканное лицо ему на грудь. Он притянул ее так близко, что их разделял лишь дыхание. А обнимал так нежно, словно желанную надежду.
Она была для него и дыханием и надеждой.
— Значит, мы позволим ей это сделать, — сказал он принцам. — Мы пойдем в Храм, и вы узнаете правду ее видений. Потом мы уйдем из Атлантиды, и никогда больше вас не побеспокоим.
— Ты — наша семья, — сказал Вэн, в его голосе явно прозвучала мука, но сердце Джастиса уже очерствело.
— Мы никогда не были семьей. Вы снова мне доказали это сегодня. И вам следует знать: если когда- нибудь снова попытаетесь поймать нас в ловушку, нас так просто уже не словишь. В этом вам клянутся атлантийская и нереидская стороны моей души.
Вэн было заговорил снова. Но Конлан взмахом руки приказал ему замолчать.
— Значит, идем в Храм, — устало сказал он. — Будем решать проблемы по мере их поступления.
Глава 27
Кили не могла говорить. Она буквально лишилась дара речи при виде окружающих ее вещей. Снаружи храм был изумительным: отполированный мрамор, золотая с вкраплением меди мозаика. Но это… это превосходило все самые заветные мечты археолога.
Они проходили по комнатам, наполненным историческими сокровищами. Одна из комнат была от пола до потолка завалена золотыми вещами и предметами, инкрустированными драгоценными камнями. Подношения Посейдону, собранные за столетия, рассказал ей Джастис. Он также заметил, что «древности» хранились в комнатах, находившихся внизу, и что эти помещения размером с футбольное поле.
При мысли об этом ее горло перехватывало. Еще одна комната была забита от стены до стены старинными кожаными сундуками, в которых, без сомнения, лежали удивительные предметы.
Комнаты со статуями, картинами, которым, должно быть, несколько тысяч лет. Коридор, по которому они проходили, содержал самые удивительные предметы искусства, которые она когда-либо видела. Ее друг, куратор музея, незамедлительно получил бы сердечный приступ.
Библиотека, размером с футбольный стадион штата Огайо. Когда они зашли, ее удивило присутствие сотен мужчин и женщин, работавших за длинными столами. Джастис походя заметил, что они работали над реставрацией свитков, спасенных из Александрии.
Спасенные свитки.
Из Александрии.
Она чуть было не упала на месте. К счастью, Кили была крепкой, и голова у нее закружилась лишь на некоторое время.
Потому что, видите ли, существовали только одни свитки, спасенные из Александрии. Вполне возможно, она столкнулась с величайшей археологической находкой исторических документов за… за всё время существования.
Ее желудок опять перевернулся, и она заставила себя не думать о свитках, искусстве и «старье», концентрируясь на текущем задании. Ей также надо было сфокусироваться, чтобы не споткнуться, так как Джастис тащил ее по ужасно длинному коридору, вслед за Конланом и Вэном, со скоростью, обычной, видимо, для длинных ног атлантийцев.
— Эй! Я занимаюсь спортом, даже бегаю, но ты меня просто загонишь этим марафоном. Я могу минутку передохнуть?
Джастис замедлил шаг, но не остановился и даже не взглянул на нее. Его лицо было мрачным, напряженным, словно у тех статуй, мимо которых они проходили. Вообще-то, между ними и впрямь было нечто общее. Аристократический нос и скулы.
— Все эти статуи изображают атлантийцев?
Он так внезапно остановился, что она врезалась в его спину.
— Эй! В следующий раз хоть предупреждай!
Он развернулся и посмотрел на нее:
— Ты собираешься рисковать своей жизнью, и хочешь, чтобы мы с тобой поговорили о статуях?
Она задержала дыхание, увидев яркое сине-зеленое пламя в центре черных зрачков. Хотя обе его половинки, — или они, или как там еще можно выразить эту многоликость, — сейчас были активны, он