— И вы делаете это даром?!
— Не всегда. Люди, которые могут платить — платят, но мы не отказываем никому. Слава Богу, мы получаем много пожертвований. И у нас есть великий ветеринар — доктор Берк, которая ухаживает за животными бесплатно.
Харлан медленно покачал головой.
— Как же вы выживаете?
— Приходится нелегко, — признала Эмма. — Но это стоит того. Я мечтала о создании подобного приюта с тех пор, как мою бабушку надолго положили в больницу и ей пришлось оставить своего спаниеля. Она любила эту собаку — так же сильно, как и своих внуков. Думаю, расставание с ним ускорило ее смерть. С тех пор я мечтала избавить кого-либо от подобной смерти и основала «Надежный приют». Представьте, — разглагольствовала она, — вот вы заболели, и нет никого, кому можно оставить вашего домашнего любимца. Как вы будете себя чувствовать?
Он пожал плечами.
— Я не знаю. У меня никогда не было домашнего животного.
Эмма в изумлении смотрела на него.
— Никогда? Даже в детстве?
— Нет.
— У вас аллергия или что-то еще?
— Нет.
— Тогда почему? Я понимаю — на судне затруднительно держать животных, но, может быть, птичку или еще кого…
Харлан усмехнулся.
— Вы имеете в виду пиратского попугая?
Эмма смутилась.
— Извините. Я просто не могу представить жизнь без какого-либо существа рядом. Они так много значат для нас: верные товарищи для одиноких людей.
— Как в случае со старушкой и двадцатью ее котами? Нет, спасибо.
— Как в случае, — резко сказала Эмма, — когда мужчина, чья шестидесятилетняя жена умирает, в первый раз за десятилетия остается один, если не считать кошки, которая вечерами сворачивается в клубок у него на коленях. Или когда умирает от рака ребенок, и единственное существо, которое относится к нему не как к безнадежно больному, это собака. Или…
— Хорошо, хорошо. Извините, — произнес Харлан, поднимая руку, желая остановить ее. — Я просто всегда считал домашних животных чем-то… бесполезным.
Потрясенная Эмма уставилась на него.
— Вы никогда не сказали бы такое, если бы имели хоть одного домашнего любимца.
Опять это его проклятое пожимание плечами!
— Каждому нужна чья-нибудь безоговорочная любовь, — тихо промолвила Эмма.
— Вы рассчитываете получить ее от хорька?
— Я имела в виду собаку, — сказала она, не позволяя подтрунивать над собой. — Иногда это единственное существо, которое может подарить вам такое чувство.
— А вы никогда не думали, что могли бы помогать людям с большей пользой?
Эмма слышала этот вопрос несчетное количество раз.
— Я делаю то, что могу.
Харлан изучал ее с минуту, и Эмма поняла, что повысила голос.
— Я не осуждаю людей за работу, которую они выбрали, — сказал он тихо. — Наверное, вас спрашивали об этом много раз, простите.
Эмма покраснела.
— Полагаю, что я высказалась немного… резко, — произнесла она.
— В конце концов, вы любите свою работу, и это все, что положено знать другим людям.
Эмма не ожидала такого вывода. Достаточно честолюбивая, она предпочла бы, чтобы он признал важность ее работы. Она еще некоторое время пыталась объяснить Харлану, что именно он упустил в жизни, не имея дел с лучшими друзьями человека. Он слушал, иногда улыбался, изредка даже комментировал, но, судя по всему, так и остался при своем.
И лишь спустя какое-то время Эмма поняла: он участвовал в разговоре, но о себе так и не сказал ни слова.
Харлан сидел, не сводя глаз с телефона.
Не делай этого. Ты и так уже слишком далеко зашел. Остановись, убеждал он себя, но все-таки протянул руку к трубке и через три минуты, после двух переключений, уже говорил с Джоном Дрейвеном, руководителем службы безопасности Джоша Редстоуна, человеком, который спас ему жизнь.
— Я перезвоню тебе, — сказал Дрейвен после того, как Харлан высказал свою просьбу. — Это срочно?
— Не очень. Все равно я не могу ничего с этим поделать.
— Тогда до завтра.
Пусть Дрейвен или, может быть, Редстоун ответят завтра — это не срочно. Харлан провел большую часть жизни в местах, удаленных от цивилизации, и там информацию приходилось ждать очень долго. Так что один день для него ничего не значил.
Странно, но Эмма постепенно захватила его мысли. Харлан давно уже так остро не реагировал на женщину — период, когда гормоны начинают напоминать о себе, у него уже прошел.
— Совершенно непонятно, Маккларен, — вслух сказал он сам себе.
А может, это связано с их совместной работой в эти два дня? Или с чем-то более весомым: ее походкой, стройными ногами, дерзким носиком?
Не было ничего непонятного, вынужден был признать Харлан. Эмма Перселл за короткое время сумела очаровать его. Но ведь скоро ее не будет рядом! И с этой мыслью он немного успокоился.
Харлан услышал шаги Эммы до того, как она появилась. Он наблюдал за ней из кают-компании, когда она поднималась — уже с большей, чем раньше, уверенностью — по причальному трапу. В руках у нее было два пакета из бакалейной лавки. Харлан нахмурился, так как Эмма уходила за чистящими средствами и полиуретановой щеткой, необходимыми, чтобы закончить работу на «Прелестнице».
— Что это все значит? — спросил он, разглядывая пакеты, когда она вошла.
Харлан знал, что выглядит раздраженным, но это ее появление с продуктами натолкнуло его на мысль, что он постепенно лишается своего уединения. Ну что ж, это была его собственная ошибка: практически настаивая, он сам пригласил Эмму остаться здесь после вторжения тех мужчин на «Прелестницу».
Если она и заметила его тон, то не отреагировала. Вынимая продукты из пакетов, только сказала:
— Я постоянно ем здесь — пора сделать свой взнос.
— Ваш взнос ваша готовка, уточнил Харлан, немного успокоившись. — Вы прекрасно готовите.
— Я просто люблю готовить, — возразила она вежливо, не уточняя, что не считает приготовлением пищи разогревание замороженного обеда в микроволновой печи, как сделал он в первый вечер после долгого дня работы.
Харлан же не стал уточнять, что Джош, с его обычным чутьем, организовал им регулярную поставку продуктов, поэтому не стоит беспокоиться о закупках провизии. Не сказал он и о том, что ее свежеприготовленная еда была гораздо вкуснее пусть даже самой дорогой, но все-таки замороженной пищи.
— И, — добавила она, — вам не помешало бы набрать немного веса.
Это было единственное замечание, которое она сделала относительно его внешнего вида, и Харлан снова почувствовал себя в западне. А потом это чувство по неизвестной причине исчезло — для Харлана стал важен сам факт, что она заметила, как он выглядит.
В чем он не хотел признаваться, так это в том, что чувствовал себя в западне. Харлан не
