семью, за исключением Эммы, к дьяволу. Харлан должен был признать, что, по меньшей мере, одно было правдой: Уэйн на самом деле любил свою двоюродную сестру.
— А за что ее не любить? — услышал он свой шепот и вздрогнул. Это проклятое подсознание не только все время напоминает о себе, теперь оно стало проявляться в виде высказываний вслух. — Я знаком с большинством из этих тирад, — сказал он резко. — Единственное, о чем я не слышал, приведено в конце письма.
Эмму оскорбили его слова, но она не показала вида.
— Это я и имею в виду, — произнесла она. — Строка в конце письма.
— Как вы думаете, что это означает? — спросил Харлан.
— Я могу предположить только одно: Уэйн чувствовал, что находится… в беде.
— Вы имеете в виду предчувствие?
Эмма кивнула, в ее глазах читалась тревога.
— Что он мог умереть…
Ну, это безумие, подумал Харлан. Или у Уэйна под действием спиртного или наркотиков начались галлюцинации, или все-таки его самосознание подсказало ему, что однажды злоупотребление такими вещами закончится смертью.
Необходимо было признать и то, что Харлана все время беспокоило это ночное нападение на обшарпанный, видавший лучшие времена парусник. Рядом стояла куда более привлекательная, дорогая яхта «Морской ястреб», но вероятность того, что налетчики случайно ошиблись, была маловероятна. Они знали, за чем и куда идут.
Харлан теперь был уверен: Эмма может оказаться в опасности, если вернется на «Прелестницу». Возможность ее возвращения на парусник полностью исключается.
Глава одиннадцатая
Итак, Харлан посчитал ее сумасшедшей — это явственно отразилось в его глазах, когда она высказала предположение, что Уэйн предчувствовал беду. Она быстро извинилась и ушла в кают-компанию: не следовало начинать обсуждение такого важного дела без утреннего кофе.
И все же она не имеет права порицать его: они по-разному смотрят на основополагающие вещи. Однако все оказалось куда серьезнее.
Она могла понять, почему Харлан так пренебрежительно отзывался об Уэйне — ведь он никогда не знал доброго, очаровательного, веселого мальчика, которым тот был. Конечно, он видел совсем другого Уэйна, ожесточенного и безрассудного. Больно сознавать, но у Харлана не было причин лгать ей. Эмма все еще не могла свыкнуться с тем, что родители Уэйна, которые осуждали сына, не помогли ему вернуться на правильный путь, а только все время чего-то требовали и угрожали. В результате Уэйн стал таким, как они и предсказывали.
Допивая первую чашку ароматного кофе, она уже подумывала о второй, как вдруг гул двигателей прекратился. Спустя несколько минут они зашумели снова, потом опять замолкли, и снова раздался гул — видимо, Харлан проверял работу двигателей. Наконец гул окончательно прекратился. Время бежало, и Эмма, затаив дыхание, ждала, что Харлан появится на пороге.
Прождав несколько минут, Эмма решила, что он еще занят с двигателями или находится на капитанском мостике. Так это место здесь называется? Она с иронией подумала, что как бы там ни было, «Морской ястреб» больше всего похож на плавучий дворец.
Она вспомнила собственный парусник: вот уж о нем такого не скажешь! И ей следует находиться там и работать, а не сидеть здесь, попивая дорогой, не принадлежащий ей кофе.
Эмма сполоснула кофейную кружку и отправилась на «Прелестницу».
В последнее время она постоянно думала о рассказе Харлана: о том ужасном времени, что он провел в джунглях.
Зачем он отправился туда? Рядовой обыватель вряд ли, однажды проснувшись утром, решит отправиться в джунгли Никарагуа. А его ответ «я кое-что искал»? Что он имел в виду?
Эмма подумала, что слишком любопытна. В конце концов, это ее не касается. Но как не думать о человеке, с которым живешь на одном корабле и от которого она так ничего и не узнала?
Она продолжала драить нос палубы, уже начиная чувствовать, как горят мышцы рук, плечи, и еще сильнее ощущая тяжесть в коленях.
Мельком взглянув на «Морской ястреб», Эмма никого не увидела, хотя двигатели работали, не переставая, последние полчаса. Должно быть, Харлан сегодня снова возился с механикой.
Эмма решила, что неплохо побыть от Харлана вдалеке. Они и так работали вместе на «Прелестнице», ночевали на борту «Морского ястреба». Яхта оказалась просторнее, чем она решила, когда впервые вступила на ее борт. Выспавшись первые две ночи, Эмма начала просыпаться в полночь и подолгу размышляла о Харлане, лежащем в своей каюте в середине коридора.
Конечно, она не могла увлечься таким, как он. А что, собственно, значит: «такой, как он»? Эмма нахмурилась — ее логика давала трещину. Харлан мог усердно работать, мог запросто помочь незнакомому человеку. Вряд ли это каким-то образом связано с Уэйном, ведь Харлан сделал гораздо больше, чем требует короткое знакомство. При этом Харлан не намекал, что ожидает чего-то взамен и никоим образом не оказывал на нее сексуального давления.
Но его взгляды! Сердце Эммы забилось чаще. Она вспомнила его быстрые взгляды всякий раз, когда выходила из душа и шла по коридору обратно в каюту. Харлан смотрел не отрываясь. Может быть, Эмма и неопытна в таких делах, но она могла поклясться, что видела огонь в его глазах.
Ну, признала она это, и что дальше?
Ничего, ответила она сама себе. Его признание, что ты привлекательна, не означает ничего. Хотя, если я права и чувство взаимное…
Прекрати, ты приехала сюда, чтобы уладить дела, связанные с наследством, более ничего.
Она с новой силой принялась за палубу, но это не помогло.
Эмма полагала, что, устав после дня тяжелой работы, будет спать всю ночь, однако этого не произошло. В три часа ночи у нее не было сна ни в одном глазу. Она пыталась оправдать это большим количеством газировки с кофеином, которую пила во время работы, но знала, что газировка тут ни при чем.
Наконец, извертевшись, Эмма встала, надела тренировочные брюки и футболку и направилась на камбуз, желая побаловать себя чем-нибудь в утешение, например, горячим шоколадом. Думая об этом, Эмма улыбнулась: вряд ли чего-то нет в кладовых «Морского ястреба». Харлан предложил ей брать все, что захочется. Поэтому она спокойно нашла то, что искала, в шкафчике за холодильником.
Благодаря микроволновой печи, оформленной под старину, в руках у Эммы через несколько секунд уже была кружка с дымящимся напитком.
По пути сюда она заметила, что причал заполнен светом. Прошлой ночью небо было сплошь затянуто облаками, но сегодня было ясно. Эмма вышла на палубу и увидела, что все вокруг залито серебристым лунным светом — красиво и страшно.
Она закрыла за собой дверь и прошла дальше на корму, глядя на полное белое небесное светило и бледный след, оставляемый им на невероятно гладкой сегодня ночью водной поверхности. Глядя на такую водную гладь, можно не волноваться. Эта перемена в собственном настроении удивила ее: Эмма никогда и представить-то не могла, что…
— Правда, красиво?
Голос Харлана донесся сзади, и у Эммы перехватило дыхание. Она прижала руку к груди и подумала, что выглядит, как ее мать или примадонна из мелодрам прежних времен. Со всей возможной небрежностью Эмма взглянула на него через плечо.
— Да, — с некоторым опозданием произнесла она. — Красиво.
— Поверхность сегодня зеркальная.
