Харлан заговорил первым:
— Ты собираешься и дальше работать на этом белом слоне, который твой любимый Уэйн оставил тебе?
Эмма моргнула и слегка отступила назад, и только сейчас Харлан понял, насколько резко выразился. Но все-таки он почувствовал себя свободнее, когда она отпрянула, — так как-то безопаснее.
— Ты сказал, что это было все его имущество, поэтому я не вижу поводов для издевок.
— Я просто подумал, что если он так сильно заботился о тебе, то мог бы оставить кое-что посущественнее.
Харлан знал, что выглядит брюзгой, но уже не мог остановиться.
— Я уверена, он пытался…
— Проклятье, Эмма, когда ты перестанешь выгораживать его?
Излишняя горячность Харлана всегда пугала ее, но он решил, что пора объясниться.
— Он был…
— Иллюзия! Ты представляешь его ребенком, которого знала когда-то и которого давно нет.
— Это ты не знал его! — сказала она с болью в голосе.
Одна часть души Харлана желала отступить и ослабить боль, причиняемую Эмме, но другая, обозленная, жаждала сорвать шоры с ее глаз и поставить перед правдой.
— Не знал. Я только знаю, кем он был в конце своей жизни, — алкоголиком и наркоманом. И это продолжалось годами. Чудо, что он не умер давным-давно и не захватил с собой кого-нибудь еще!
Эмма опустила голову, и Харлан увидел, как она часто заморгала.
Проклятье, я хотел разозлить, но не обидеть ее!
Он ожидал, что из-за своей слепой преданности к покойному двоюродному брату Эмма разъярится, повернется и уйдет.
До него только сейчас дошло, как жаждал он, чтобы она ушла. И это не на шутку напугало Харлана.
Никогда ранее он не использовал такие уловки, чтобы прогнать женщину. Так почему использует сейчас? Почему так важно для него прогнать Эмму? Отчего он поступил инстинктивно, даже не разобравшись, что происходит?
Сейчас именно этот инстинкт орал ему: Эмма подбирается слишком близко! Мозг Харлана бубнил эти слова снова и снова.
Харлан понимал, что это всего лишь отговорка, что настоящий ответ кроется глубже и что он никоим образом не готов принять его.
Эмма подняла голову и посмотрела на него: в ее глазах стояли слезы. Харлан в который раз почувствовал себя не в своей тарелке.
— Я не хотел говорить с тобой таким образом, — сказал он сокрушенно, хотя в действительности желал поступить именно так, как получилось. Чего он не мог предвидеть, так это ее реакции.
— Иногда правда ранит, — голос Эммы был грустным, будто она долго боролась, прежде чем поверить.
— Эмма…
Она подняла руку, чтобы остановить его.
— Все хорошо. Я знаю, это правда. Уэйн был намного более испорчен, чем я думала.
Эмма искоса посмотрела на Харлана — у него сжалось в груди. Пусть сказанное им было правдой, но он сожалел о своем порыве гнева. Очевидно, Эмма резко изменила мнение о своем покойном двоюродном брате, но Харлану, к его собственному удивлению, это не очень понравилось.
— Я просто не хотела признать, что мальчик, которого я так любила, стал таким… потерянным. И я не могла признать, что после стольких лет споров с его и моими родителями я оказалась не права.
Он подумал, что не следовало подталкивать ее к этому открытию, правда слишком болезненна. Следовало защитить, а не швырять ей в лицо слова жестокой правды.
Защитить ее?
Слова отозвались эхом в голове, поражая его. Он не мог вспомнить, когда в последний раз хотел защитить кого-либо. Обычно Харлан считал, что люди получают по заслугам. Даже он получил по заслугам, ибо знал, чем рискует во время путешествия в эти сонные топи джунглей. Он вытащил несчастливый билет: его схватили. Правда, он выбирался невредимым из худших мест, поэтому считал, что просто поставил в лотерее не на то число. Однако понимание этого не помогло тогда, а нынешняя ситуация, казалось, растревожила его еще больше.
— Должно быть, я кажусь тебе дурой, — начала Эмма, но остановилась, когда Харлан покачал головой.
— Ты — преданная, — сказал он. — Можно долго расхваливать это качество.
— Между преданностью и слепотой очень тонкая грань, — признала она, цитируя его собственные слова в ответ.
— И это тоже верно, — произнес Харлан. — До тех пор, пока ты, в конце концов, не захочешь признать правду…
Она вздохнула.
— Я понимаю, но мне это не нравится.
— Никто не говорит, что тебе должно это нравиться. Неведение — это счастье.
— Я не была в неведении. Я просто отрицала, а в душе знала обо всем, но не хотела верить.
— Тяжело разочаровываться в том, кому доверяешь.
— Я ненавижу, — пробормотала она, — когда выясняется, что люди совсем не такие, как о них думаешь.
Ух!
Харлан подумал, что есть некая проблема: а если она обнаружит, кто он на самом деле? Будет ли рада, узнав о нем правду, или разозлится, что он не сказал ей?
— Думаю, мне пора работать.
Харлан открыл рот, чтобы предложить помощь, но не смог произнести ни слова. Он лишь молча смотрел Эмме вслед.
Харлану все же удалось убедить Эмму. Конечно, в ее памяти Уэйн всегда оставался тем милым, добрым мальчишкой, которого она когда-то знала. Но кем он стал? Возможно, с тем, взрослым, Уэйном, что жил на борту «Прелестницы», Эмма не была знакома. Она и так достаточно долго шла к этому пониманию, постоянно выгораживала Уэйна, весьма упорно отрицала то, с чем не желала соглашаться.
И какая разница, что сказал Харлан? Она не могла отделаться от чувства, что по милости Уэйна ее считают наивной дурочкой. Может, она и вправду дура, что не увидела, как обстоят дела. Но ведь во время их последней с Уэйном встречи брат был так мил… Она и подумать не могла о нем…
Она что, опять выгораживает его?
Эмма устало вздохнула и начала снова драить палубу — казалось, этому не будет конца. Она уже не знала, во что верить. На душе у Эммы было тяжко, голова разламывалась от противоречивых мыслей.
— Как ты мог дойти до такого, Уэйн? — сказала Эмма в никуда. В ее словах совсем не было гнева — только печаль.
Она заставила себя сосредоточиться на работе. Интересно, зачем человек покупает то, что требует такого ухода? Прямо как мост Золотые Ворота! Драишь, потеешь, выжимаешь из себя все соки, а когда дойдешь от одного конца палубы до другого, пора начинать снова.
— Ты могла бы взять в аренду пескоструйный аппарат для шлифовки.
Эмма остановилась, присела на пятки и посмотрела на Харлана, стоявшего на причале. Вот уж кого она сегодня не ждала! Следует признаться, она очень расстроена из-за того, что не смогла остановить происшедшее между ними прошлой ночью. Она могла быть слепой насчет своего двоюродного брата, но уж сообразить, что Харлан намеренно завел с ней разговор о брате, так как сожалеет о случившемся прошлой ночью, ей не составило труда.
«А чего ты ждала? — спросила она себя, когда он поднимался на борт. — Тебя вряд ли назовешь неотразимой, особенно теперь, когда давно пора постричься и сбросить лишние девять килограммов».
