Киёмори еще не вернулся, и грядущее наверняка подарит нам случай проявить себя».
Он почувствовал, как его тянут за рукав, и обернулся. Рядом согнулся в поклоне слуга.
— Господин Ёситомо, у ворот юноша — он сказался вашим сыном и желает поговорить.
Полководец улыбнулся. «А, Гэнда. Наверное, услышал об осаде и расстроился, что все пропустил». Ёситомо поднялся было, чтобы уйти, но тут Нобуёри опять постучал жезлом о край помоста.
— Что такое? В чем дело? Важное сообщение для моего верного полководца? Нам будет интересно его выслушать.
— Не тревожьтесь, господин, — сказал Ёситомо. — Ничего срочного. Похоже, мой старший сын Ёсихира только что прибыл от деда, из Сагами, где жил последний год, и хочет со мной повидаться. Так не позволите ли покинуть сие блистательное собрание?
— Отличная новость! Еще один доблестный Минамото явился нас защитить. Я наслышан о храбрости вашего сына. Нет нужды уходить. Я сейчас же пошлю за ним, чтобы он присоединился к нашему празднеству.
— Благодарствую, господин главнокомандующий.
Слуга удалился, а через минуту на порог ступил Ёсихира с растрепанными от долгой скачки волосами, пропахший потом и конским мылом. Он чуть скованно поклонился вельможам и сел подле Ёситомо.
— Отец, я услышал о беспорядках в столице. Если есть опасность и я могу чем-то помочь, мой меч и стрелы к твоим услугам.
— Да-да. Но, видишь ли… — начал Ёситомо, когда Нобуёри его перебил.
— Золотые, золотые слова, юноша! — воскликнул он, хлопая в ладоши. — Твой славный отец собирался сказать, что со смутой покончено. Правда, понадобится немалый труд для подчистки огрехов, из- за которых она возникла, так что твое появление как нельзя кстати. Мы сейчас жаловали благородных, пришедших нам на помощь. Среди них твой отец, а значит, и тебя сегодня ждут почести. Какой чин или должность тебе по душе? Высокий ли, низкий ли — он может стать твоим. Ёсихира озадаченно заморгал.
— Повелитель, вы чересчур добры. Меня учили, что награду надобно заслужить, а я пока никак не проявил себя. Слишком рано мне принимать назначение. Дозвольте мне сперва сразиться за вас. Слышал я, Тайра Киёмори отправился на богомолье. С вашего согласия, я мог<6ы собрать людей и устроить ему встречу на равнине Абэно. Из сопровождения при нем только слуги, так что мы могли бы легко захватить его и убить. Если я привезу вам их головы, повелитель, тогда сможете наградить меня как пожелаете.
Все, кто сидел в зале, услышав его речи, вздохнули и одобрительно закивали. Сам Нобуёри смахнул рукавом невидимую слезинку.
— Славно, славно сказано. Истинно ваш сын — прирожденный воин, Ёситомо.
Полководец поклонился:
— Я им горжусь, повелитель.
— И что же, все его братья так бойки?
— Все до единого, повелитель. — Ёситомо уже собирался поведать историю о своем младшем, Ёритомо, которому уже исполнилось тринадцать, и о пророчестве в храме Хатимангу, как вдруг осадил себя, беспокоясь, что подумает Ёсихира. Как и все почитаемые вельможи, Ёситомо наряду с женой держал нескольких наложниц и дам, и от каждой у него имелись дети. Он хорошо сознавал, как легко между братьями — родными и сводными — порой возникает вражда, порожденная завистью. Похвались он сегодня младшим сыном, и Ёсихира сочтет это упреком, а то и, чего доброго, затаит злобу на брата. «Мы, последние из Минамото, должны стоять друг за друга, если хотим сохранить наш род. Сегодня — звездный час Ёсихиры. Так пусть насладится им сполна».
— Однако, — в его рассуждения вклинился голос Нобуёри, — план нападения у Абэно показал, как горяч ты еще и неопытен. Что за нужда отправляться в такую даль, коли враг сам идет нам навстречу? К чему загонять коней? Вдобавок таким образом вы изловите всего двоих Тайра. Пусть же Киёмори с сыном вернутся в Рокухару, к остальным, а там мы их окружим и покараем, как нам будет угодно. Поверь мне, совсем недавно этот план оправдал себя с лихвой.
В толпе царедворцев раздался невеселый смешок.
— Мы тут раздаем почести тем, кто убил больше всего мятежников, — произнес чей-то голос. — Так отчего бы не наградить колодец То-Сандзё — он-то постарался на славу!
Толпа засмеялась, словно вельможи сочли остроту забавной. Или сделали вид. Ёситомо сделалось тошно за них и за Нобуёри, который так бесцеремонно отчитал его сына, однако не посмел обнаружить свои чувства. «Какую бы карму ни заслужил я в своей жизни, отныне моя судьба связана с этой жабой в людском обличье».
— Отец, — шепнул ему на ухо Ёсихира, — Тайра Киёмори не так глуп, как Го-Сиракава, а Рокухара не вельможные палаты. Там полно воинов и снаряжения. Если их предводитель вернется и возглавит защиту, битва будет тяжелой. Неужели они этого не понимают?
Ёситомо вздохнул:
— Это обитатели «Заоблачных высей», сынок. Они полагают себя вне земных забот и ничего в них не смыслят.
— А я все-таки поеду в Абэно.
Ёситомо поймал сына за рукав и притянул к себе.
— Ты что, забыл все мои уроки? Самурай повинуется господину. Всегда.
— А если господин глуп и его приказ — верная гибель?
— Тогда погибнем так достойно, как сможем, и пусть наша смерть останется на его совести.
— Сдается мне, такие люди ее лишены. Тут уж Ёситомо не смог ничего возразить.
Голова Синдзэя
Через два дня Ёситомо выпала еще одна печальная обязанность. Накануне обнаружили Синдзэя — советник велел похоронить себя заживо. Вероятно, получив новости из То-Сандзё, он решил покончить с собой таким способом, который дал бы ему время прочесть сутры и молиться, пока не испустит дух. Люди Нобуёри, однако, нашли его и казнили на месте, лишив даже этих последних минут. Голову Синдзэя доставили обратно в столицу, с тем чтобы пронести вдоль проезда Судзяку во время победного шествия, и Ёситомо был принужден наблюдать это действо.
— Честное слово, — произнес Нобуёри, выглядывая из оконца кареты, — никогда так не веселился, как нынче утром, на опознании головы. Что за необыкновенный день, нэ?
Ёситомо, чью повозку поставили рядом, тоже пришлось высунуть голову, чтобы лучше слышать — вдоль улицы и у берегов реки Камо собрались огромные толпы. Он, конечно, предпочел бы отправиться верхом, а не в карете, как женщина, но Нобуёри вполне недвусмысленно намекнул, что благородным людям пристало вести себя иначе.
— Воистину, повелитель, — откликнулся Ёситомо с меньшим восторгом. — День знаменательный.
Чуть поодаль послышался взволнованный гул, и Нобуёри воскликнул:
— Ага, несут! Вот она — голова великого изменника! Ёситомо на мгновение задумался над сказанным. У него были свои причины сомневаться в Синдзэе, но никаких доказательств заговора с его участием, кроме слов Нобуёри, он так и не получил. А учитывая недавно увиденное и услышанное, Ёситомо вообще начал задумываться, в какой степени слова Нобуёри заслуживают доверия. «Порой он кажется безумцем — то беспричинно мстительным, то беспечным в важнейших вопросах, словно им овладел какой-то неугомонный дух. Говорят же люди, что в Хэйан-Кё поселился дьявольский призрак Син-ина.
Будь я хоть сколько-нибудь суеверен — посчитал бы эти слухи правдой».
Уловив нарастающий цокот копыт, Ёситомо подался вперед из каретного оконца — посмотреть, что делается дальше на улице. Там витязи в роскошных доспехах ряд за рядом гарцевали мимо на всхрапывающих лошадях. Многих Ёситомо узнал — тех, кто принадлежал к Минамото или родственным семьям. К его вящей гордости, зрелище они составляли внушительное. Перед каретой Нобуёри воины неизменно кланялись.
