больше трех тысяч воинов.
Киёмори задумчиво почесал подбородок.
— У Минамото в Канто много приспешников, но такое едва ли возможно. Однако, будь его войско хоть втрое меньше — тысяча вместо трех, — они легко разобьют нашу малую рать. Как я могу погубить тех, кто проявил верность и мужество, придя к нам на выручку? Лучше отложим возвращение, а отправимся за подмогой в Сикоку. Собрав же большую дружину, мы сможем пойти на столицу с уверенностью в успехе.
— Отец, — с тревогой вымолвил Сигэмори, — на это уйдет неделя! Кто знает, что станется с Рокухарой или отрекшимся государем к тому сроку? Мы убедились, как скор Нобуёри на расправу, как дерзок. Помедли мы сейчас, и спасать будет некого. Кроме того, подумай о славе, которую мы обретем, если одолеем превосходящую силу. А погибнем — стыда в том не будет. Люди будут воспевать нашу храбрость.
— Парень прав, — сказал Иэсада. — Подумайте о своей семье в Рокухаре: каково им сейчас! Мы должны положиться на удачу и немедля выступить в Хэйан-Кё.
Киёмори обернулся и поглядел на сына.
«Для будущего царедворца слишком уж невпопад он начинает геройствовать — как правило, для порицания моего здравого смысла и решений. Не от матери ли в нем это упрямство? Ну да ладно. Возможно, я должен быть благодарен богам за такие мгновения. Вдобавок Иэсада, чья помощь нужна нам как воздух, с ним согласился».
— Быть посему, — произнес Киёмори. — Пойдем напрямик, и да освятит Кумано-буцу наш путь.
Они с Сигэмори облачились в доспехи поверх паломничьих одеяний и оседлали коней, присланных Иэсадой. С криком «Вперед!» Киёмори и его сын повели свое малое войско обратно через снегопад, через ночь и горы, что разделяют провинции Идзуми и Кии. На заре у горы Онинонакаяма к ним галопом подъехал еще один всадник на сером коне.
— Кто бы это мог быть?
— Ну и свирепый же у него вид!
— Верно, посланец от Минамото — прибыл объявить вызов.
— С чем бы он ни явился, — сказал Киёмори, — мы его выслушаем.
— Взгляните! — воскликнул Сигэмори. — У него тоже повязка с гербом Тайра! Он из Рокухары!
Гонец подвел коня к Киёмори и поклонился в седле:
— Господин, рад, что нашел вас. У того замерло сердце.
— Какие известия из Рокухары?
— Все еще стояла, повелитель, когда я выехал среди ночи. Все ваши домочадцы напуганы, но невредимы, кроме одного.
— Кого?
— Вашего зятя, среднего военачальника Наринори, который прибыл искать у нас убежища. Увы, войска императора потребовали его выдачи и мы не посмели отказать.
— Что?! — вскричал Сигэмори. — Как вы могли?! Наш родич пришел к нам за помощью, а вы отдали его врагу? Кто теперь нам поверит или станет за нас биться, зная, как мы обходимся с людьми?
— Они испугались, молодой господин, — ответил посланник. — Без вас некому было их ободрить.
— Скоро будет, — произнес Сигэмори.
— Возможно, — твердо сказал его отец и обратился к гонцу: — А что слышно о том, будто бы великая рать под началом Минамото поджидает нас у Абэно? Сколько их в действительности и хорошо ли вооружены?
Всадник удивленно заморгал:
— Господин, вас ввели в заблуждение. У Абэно стоит рать, но не Минамото ее возглавляют. Ёситомо и его сын по приказу главнокомандующего Нобуёри держат войско в столице. У Абэно же вас дожидаются три сотни полководца Ито, желающего примкнуть к вам и дать бой Минамото.
Ряды всадников огласил радостный клич.
— Я и не мечтал о подобном известии, — сказал Киёмори. — Вместо врагов нас встречают друзья! Теперь наши ряды вырастут от одной сотни до четырех! Поспешим же вперед!
И они пустили коней вскачь, обгоняя друг друга, а топот копыт отдавался среди скал отзвуками близкой грозы.
В Библиотеке единственной рукописи
Отрекшийся император Го-Сиракава и его сестра Дзёсай-мон-ин понуро сидели в Библиотеке единственной рукописи. Их полуденный рис стоял рядом нетронутый, как и все блюда, которые доставляли им со дня заточения. Сквозь бамбуковые ставни едва проникал свет, зато ледяной ветер то и дело поддувал из щелей, принося редкие снежинки, которые тут же таяли в воздухе.
Дзёсаймон-ин запахнула плотнее кимоно, рассеянно оглядела свитки и стопки бумаги митиноку на полках.
— Когда мы здесь жили, — тихо промолвила она, — я часто думала об этой комнате. Мне кажется, раз или два я видела ее во сне и гадала, что за книги пользуются такой нелюбовью, если их никогда не переписывали, а только складывали на хранение, чтобы больше не открывать.
— Они похожи на нас, нэ? — отозвался Го-Сиракава. — Таких же одиноких и всеми отвергнутых, но слишком ценных, чтобы казнить.
Дзёсаймон-ин устремила взгляд в дощатый пол.
— Что с нами будет?
— Наверняка не скажешь, — сказал Го-Сиракава. — Не представляю, как мой родной сын это позволил. У него нет причин меня ненавидеть. Ему подвластно все — чем же я могу ему угрожать?
— Может, Нидзё не давал на то распоряжений, — предположила Дзёсаймон-ин, — и Нобуёри бесчинствует без его ведома.
— В таком случае остается гадать, каким образом Нобуёри обрел над ним власть. Хотел бы я знать, вернулся ли Киёмори в столицу. Тайра наверняка не потерпят подобного положения дел.
— А я хотела бы умереть в То-Сандзё вместе с остальными, — вздохнула Дзёсаймон-ин. — Только бы избежать этого невыносимого ожидания.
— Не говори так, сестрица. Подумай, какую ужасную карму навлек бы на себя воин, виновный в твоей смерти. Пролитие императорской крови даром не обходится. Даже Нобуёри не подвергнет свою душу такой опасности. Сомнений нет: з:,держись он у власти, и мы разделим судьбу нашего брата, Син-ина. Нас отправят в изгнание в далекие земли, где мы сможем предаваться воспоминаниям или сочинять печальные поэмы до конца своих дней.
— Это лишь отсрочка смерти, — ответила Дзёсаймон-ин. — Обитать на чужбине… Говорят, Син-ин дошел до помешательства. Со мною было бы то же самое.
Тут кто-то поскребся в деревянную дверь. Дзёсаймон-ин, вскочив, отступила в глубь комнаты.
— Что это? Крыса или злой дух?
— Владыка, — произнес чей-то приглушенный голос.
— Кто там?
Они услышали, как тяжелый засов сдвинулся и дверь слегка приоткрылась. В щели показалась лицо незнакомого придворного — на нем была шапка вельможи четвертого ранга. Придворный, войдя, поспешил припасть к полу.
— Государь, госпожа. Я архивариус, младший военачальник Правой императорской стражи Нариёри. До меня дошли вести о вашей судьбе, и я пришел поговорить с вами, пока не вернулась стража. Никто не удивится, увидев здесь смотрителя летописей. Чем могу вам служить?
— Ты сущий босацу, посланный с Небес, добрый Нариёри, — отозвался Го-Сиракава. — Скажи мне, что происходит? На улицах идут бои?
— Пока нет, владыка, но ходят слухи, будто в Хэйан-Кё возвращается Киёмори с могучим
