аппендикс расположен не так, как надо, все проходит несколько сложнее.
Сегодня вечером врач решит, делать операцию или нет.
— Да, да, конечно, мы прекрасно понимаем, — пробормотал Джон.
— Пожалуйста, передайте жене, чтобы она не очень волновалась, — продолжала миссис Хилл. — Больница превосходная, с хорошим персоналом, и мы полностью доверяем хирургу.
— Да, — повторил Джон. — Да, конечно.
Тут он заметил, что стоящая рядом Лора делает ему какие-то знаки, и замолчал.
— Если мы не достанем места на этот поезд, я могу полететь самолетом, — проговорила она. — Наверняка для меня найдется билет. Во всяком случае, один из нас будет уже сегодня вечером дома.
Джон кивком показал свое согласие.
— Большое спасибо, миссис Хилл, — продолжил он разговор. — Конечно, мы приедем. Да, я не сомневаюсь, что Джонни в надежных руках. Поблагодарите за нас мужа. До свидания.
Положив трубку, он окинул взглядом комнату. Неубранные кровати, на полу — чемоданы, разбросанная бумага, корзинки, карты, книги, пальто — все, что они привезли с собой в машине.
— Господи, — произнес он, — какой кавардак! И сколько барахла!
Опять зазвонил телефон. Лора схватила трубку. На этот раз звонил портье, чтобы сообщить, что ему удалось заказать билеты в спальном вагоне и место для машины на завтрашний ночной поезд.
— Послушайте, — обратилась Лора к нему, — нельзя ли достать для меня место на дневной самолет из Венеции в Лондон? Одному из нас необходимо попасть домой сегодня же вечером. А муж с машиной поедет завтра.
— Подожди, — вмешался Джон. — К чему вся эта паника? Что изменится за один день?
Лора резко повернулась к мужу с искаженным, смертельно бледным от тревоги лицом.
— Для тебя, может, ничего не изменится. Но я уже потеряла одного ребенка и совсем не хочу потерять второго.
— Хорошо, дорогая, хорошо… — он положил ей на плечо руку, но Лора, раздраженно стряхнув ее, продолжала давать распоряжения портье.
Джон вновь принялся за упаковку. Бессмысленно сейчас о чем-либо говорить с ней. Лучше пусть будет так, как она хочет. Разумеется, они могли бы полететь вместе, а потом, когда все благополучно закончится и Джонни станет лучше, он бы вернулся забрать машину и отправился бы на ней домой через Францию, тем же путем, каким они приехали сюда. Конечно, он здорово вымотается, да и обойдется это чертовски дорого. Но еще хуже, если Лора полетит на самолете, а ему с машиной придется ехать поездом из Милана.
— Мы могли бы полететь вместе, — Джон начал осторожно высказывать пришедшую ему в голову мысль, но Лора не захотела и слушать.
— Вот уж это действительно будет глупо, — нетерпеливо перебила она. — Главное ведь в том, чтобы мне быть там сегодня вечером. А ты приедешь следом на поезде. Кроме того, нам понадобится машина, чтобы ездить в больницу. Да и багаж. Нельзя же все бросить здесь и уехать.
Верно, он с ней совершенно согласен, мысль нелепая. Но только… только он ведь тоже беспокоится о Джонни, как и она, хотя и не намерен это показывать.
— Пойду спущусь вниз к портье, — заявила Лора. — Ведь если не стоять у них над душой, они не особо усердствуют. Все, что мне понадобится сегодня вечером, уже упаковано. Нужен лишь несессер. Остальное ты привезешь на машине.
Минут через пять после ее ухода опять зазвонил телефон. Это была Лора.
— Все сложилось, как нельзя лучше, дорогой, — сообщила она. — Портье удалось устроить меня на чартерный рейс. Отлет примерно через час.
Специальный катер забирает пассажиров с пристани Святого Марка через десять минут. Оказалось, один из них аннулировал свой билет на этот рейс. Я буду в аэропорту Гатуик [15] меньше чем через четыре часа.
— Сейчас спускаюсь, — ответил ей Джон.
Лора стояла у конторки портье. На лице ее уже не было и следа недавней безумной тревоги. Напротив, оно казалось решительным — Лора была уже не здесь, а в пути. Джона не покидало мучительное желание поехать вместе с женой. После ее отъезда будет совершенно нестерпимо оставаться одному в Венеции. А ему ведь еще предстоит ехать на машине в Милан, провести в гостинице томительную ночь, а потом в поезде бесконечно ползущий день и опять ночь, которая покажется вечностью. Мысли об этом наполняли его невыносимой тоской, совершенно непохожей на беспокойство за Джонни.
По площади Св. Марка они прошли к пристани. Набережная ярко сверкала после ночного дождя. Дул легкий ветерок. На прилавках громоздились сувениры, цветные открытки и шарфы. Толпы довольных туристов прогуливались по Моло в предвкушении счастливого дня.
— Я позвоню тебе вечером из Милана, — сказал Джон жене. — Думаю, ты сможешь остановиться на ночь у Хиллов. А если уедешь в больницу и я тебя не застану, они передадут мне все новости. А вот, похоже, и твои попутчики.
Пожалуйте к ним присоединиться!
В стоявший у причала катер усаживались пассажиры, у каждого из которых был чемодан с наклеенным флажком Соединенного Королевства. Это были пожилые люди в сопровождении методических священников, один из которых, протянув руку и показывая в улыбке сияющие вставные зубы, направился к Лоре.
— Вероятно, вы именно та дама, что должна разделить с нами тяготы нашего обратного путешествия, — произнес он. — Милости просим на борт и в наш Братский Союз. Все мы в восторге от знакомства с вами. Очень сожалеем, что не можем предоставить место и вашему муженьку.
Лора быстро повернулась и поцеловала Джона. Уголки ее губ дрожали от сдерживаемого хохота.
— Как ты думаешь, они не начнут в пути распевать псалмы? — прошептала она. — Береги себя, муженек. Позвони мне вечером.
Рулевой дал странный короткий сигнал. Лора поспешила на катер, остановилась в толпе пассажиров и помахала мужу рукой. Ее красное пальто ярким пятном выделялось на фоне унылой одежды попутчиков. Прогудев еще раз, катер отошел от причала, а Джон продолжал стоять, не спуская с него глаз.
Внезапно чувство огромной потери пронзило его сердце. Он повернулся и зашагал к гостинице, не замечая блеска дня, который, казалось, потускнел от неожиданно навалившегося безысходного отчаяния.
Позже, оглядывая спальню, он подумал, что нет ничего более грустного, чем покидаемый гостиничный номер, особенно если он еще хранит следы пребывания недавних постояльцев. На кровати лежали чемоданы Лоры и оставленное ею второе пальто. Следы пудры на туалетном столике, в корзинке — бумажная салфетка, испачканная губной помадой, выдавленный тюбик зубной пасты на стеклянной полке умывальника. Как и раньше, через открытое окно доносился шум беспорядочного движения на Большом Канале. Но Лоры уже не было здесь, и она не могла услышать его и наблюдать за ним, стоя на маленьком балконе. Все вокруг теперь потеряло привлекательность. Исчезло воодушевление.
Джон уложил оставшиеся вещи. Багаж можно было забрать в любую минуту.
Джон спустился вниз и заплатил по счету. Портье принимал вновь прибывших туристов. Они сидели на террасе, смотрели на Большой Канал, листали газеты, ожидая, когда закончатся формальности и можно будет подумать, как провести этот чудесный день.
Джон решил пораньше позавтракать здесь же в гостинице, где все было так привычно, а потом нанять носильщика, который довезет его багаж до катера, курсирующего между площадью Св. Марка и Порто Рома,[16] где в гараже стояла их машина.
Так как накануне вечером он ничего не ел, то испытывал сейчас сосущий голод, и когда около полудня к нему подкатили тележку с закусками, он буквально набросился на них. Но даже здесь, в кафе, все казалось другим. Метрдотель, с которым они уже успели познакомиться, не работал, а их постоянный стол был занят какой-то вновь прибывшей парой.
«Наверное, проводят здесь свой медовый месяц», — угрюмо подумал Джон, разглядывая радостные улыбающиеся лица молодых людей, сидящих на их прежнем месте. Его провели к маленькому столику на одного, втиснутому за цветочной кадкой.
