— Сердце Короля, — спросил Кадудаль, — ведь это ты мне недавно говорил, что изверг Тома Мильер сейчас в Ла-Рош-Бернаре?
— Я видел, как он въехал туда вместе с республиканским полковником, а тому, сдается мне, его соседство было не очень-то по нутру.
— И ты прибавил, что вслед за ним катилась гильотина?
— Я вам сказал, что гильотина ехала между двух пушек, и мне кажется, если бы пушки могли с ней разлучиться, они бросили бы ее одну.
— Какие меры предосторожности принимает Мильер, когда живет в каком-нибудь городе?
— При нем всегда телохранители, он приказывает баррикадировать улицы, что ведут к его дому, у него всегда под рукой пара пистолетов.
— Несмотря на эту охрану, на эти баррикады, на эти пистолеты, сможешь ты до него добраться?
— Смогу, генерал.
— Я приговорил этого человека за его преступления: он должен умереть!
— А! — воскликнул Сердце Короля. — Наконец-то пробил час расплаты!
— Берешься ты привести в исполнение мой приговор?
— Берусь, генерал!
— Ступай, Сердце Короля, возьми с собой сколько тебе нужно молодцов… Придумай какую хочешь хитрость… только доберись до него и убей!
— А если я погибну, генерал…
— Будь спокоен, кюре из Ле-Герно отслужит по тебе сколько положено месс, чтобы твоя бедная душа не мучилась! Но ты не умрешь, Сердце Короля!
— Хорошо, хорошо, генерал! Главное, что отслужат мессы, — мне только этого и надобно. Я уже кое- что придумал.
— Когда ты поедешь?
— Сегодня в ночь.
— Когда он умрет?
— Завтра.
— Ступай, и пусть через полчаса триста человек будут готовы следовать за мной.
Сердце Короля вышел все с тем же невозмутимым видом.
— Видите, — сказал Кадудаль, — каковы люди, которыми я командую? Скажите, господин де Монтревель, первому консулу так же преданно служат, как и мне?
— Да, некоторые ему очень преданы.
— Ну а мне не то что некоторые, а все до одного.
Тут вошел Благословенный и вопросительно посмотрел на Жоржа.
— Да, — кивнул Жорж. Благословенный вышел.
— Вы никого не видели на дороге, когда ехали сюда? — сказал Жорж.
— Ни души.
— Я потребовал триста человек, и через полчаса они будут здесь. Если бы я потребовал пятьсот, тысячу, две тысячи, они явились бы через те же полчаса.
— Но на сколько человек можете вы рассчитывать? — поинтересовался Ролан.
— Вы хотите знать численный состав моего войска? Это проще простого. Я не скажу сам: вы мне не поверите. Сейчас вам скажет другой.
Он отворил дверь и позвал:
— Золотая Ветвь!
Золотая Ветвь мигом появился.
— Это мой начальник штаба, — с улыбкой отрекомендовал его Кадудаль. — Он исполняет при мне те же обязанности, что генерал Бертье при первом консуле. Золотая Ветвь!
— Мой генерал?
— Сколько человек расставлено между Ла-Рош-Бернаром и Мюзийаком, вдоль дороги, по которой ехал к нам этот господин?
— Шестьсот в арзальских ландах, шестьсот в марзанской вересковой поросли, триста в Пеоле, триста в Билье.
— Всего тысяча восемьсот. Сколько между Нуайалем и Мюзийаком?
— Четыреста.
— Две тысячи двести. А между Мюзийаком и Ваном?
— Пятьдесят в Те, триста в Ла-Тринитё, шестьсот между Ла-Тринитё и Мюзийаком.
— Три тысячи двести. А между Амбоном и Ле-Герно?
— Тысяча двести.
— Четыре тысячи четыреста. А в нашем поселке, вокруг меня, в домах, в садах, в погребах?
— Около шестисот, генерал.
— Спасибо, Золотая Ветвь.
Жорж кивнул головой, Золотая Ветвь вышел.
— Вы видите, — спокойно сказал Кадудаль, — примерно пять тысяч. Так вот, с этими пятью тысячами местных жителей, что знают каждое дерево, каждый камень, каждый куст, я могу вести войну со ста тысячами, которые первый консул грозится бросить против меня.
Ролан улыбнулся.
— Ну как, полковник?! А?
— Боюсь, что вы немного прихвастнули, генерал, вы так расхваливаете своих бойцов!
— Нисколько. Ведь меня поддерживает все население. Стоит вашим генералам сделать шаг, как я сейчас же узнаю об этом, стоит им послать ординарца, как его перехватят. Куда бы они ни спрятались, я их разыщу. У нас здесь сама земля — роялистка и христианка. Если некому будет сказать, она мне сообщит: «Синие вот здесь прошли, убийцы спрятались вон там!» Ну да, впрочем, вы сами увидите.
— Как увижу?
— Мы отправляемся в экспедицию за шесть льё. Который час?
Собеседники одновременно взглянули на свои часы.
— Без четверти двенадцать, — произнесли они в один голос.
— Хорошо, — заметил Жорж, — на наших часах одно и то же время. Это добрый знак: быть может, в один прекрасный день мы с вами будем в таком же согласии, как наши часы.
— Вы хотели мне что-то сказать, генерал?
— Я хотел сказать, полковник, что сейчас без четверти двенадцать, а в шесть часов утра, еще до рассвета, мы должны быть за семь льё отсюда. Вы нуждаетесь в отдыхе?
— Я?!
— Да, вы можете поспать часок.
— Благодарю, в этом нет надобности.
— Тогда мы отправимся, когда вам будет угодно.
— А ваши бойцы?
— О! Мои бойцы уже готовы.
— Где же они?
— Да повсюду.
— Мне хотелось бы их увидеть.
— Вы их увидите.
— Когда?
— Когда пожелаете. О! Мои бойцы — народ скромный, они появляются только по моему знаку.
— Значит, когда я захочу их увидеть…
— Вы мне скажете, я подам знак, и они появятся.
— Едем, генерал.
— Едем.
Молодые люди запахнулись в плащи и вышли. У самых дверей Ролан столкнулся с пятью солдатами. Они были в республиканской форме; у одного из них на рукавах виднелись нашивки сержанта.
