неосмотрительно выкинул Трезор!
Надо сказать, когда-то бабушка считала эту корону колечком, а потом оно стало ей мало. Зато теперь оно отлично сидело на голове Канючки.
Кладовкин сделал шаг назад, чтобы оглядеть Канючку во всей красе, потом еще шаг…
— Блямс! Ой! — это Кладовкин оступился и рухнул на спину.
— Теперь я понимаю, что такое «рухнуть от удивления», — удовлетворенно сказала принцесса. А потом милостиво добавила: — Можешь лежать в моем присутствии.
Лежать Кладовкин не хотел. А встать не мог. Что-то крепко схватило его за спину, затылок и ноги.
— Кто это? — прохрипел Кладовкин.
— Это я, прекрасная, — продолжала о своем девичьем Канючка, поправляя корону.
— Не сомневаюсь. А меня кто держит? Посмотри! — взмолился Кладовкин.
— Я боюсь, — нерешительно сказала Канючка. — Вдруг оно тебя отпустит, а меня схватит? — Но все- таки начала осторожно подкрадываться и заглядывать под Кладовкина. — Это змей, — деловито сообщила Канючка, выпрямившись, — он лежит клубочком, а тебя липким боком держит.
— Я боюсь, — признался Кладовкин.
Канючка кивнула:
— Я сейчас отбегу подальше, а ты пока полежи.
И она исчезла в глубине ящика.
А Кладовкин так и лежал, приклеенный к хитроумному змею, размышляя, как скоро этот змей его слопает. Ведь в том, что змей изголодался в пустынном подземелье, набитом несъедобными сокровищами, Трезор не сомневался.
На самом деле никакой это был не змей. Это была клейкая лента, которую бабушка летом вешала на форточку, чтобы поймать мух. Надо сказать, что лента не ела даже мух. Она просто их держала — такая у нее работа.
— А-а-а! — раздалось из дальнего угла.
Конечно, это вопила несчастная Канючка, бежавшая со всех ног от липкого змея.
— Оно на меня смотрит! И сейчас меня съест! — раздался ее обреченный голосок.
Ну уж этого Кладовкин никак допустить не мог: чтобы их с Канючкой съели в разных местах! Ее даже некому было за руку взять, чтобы она не боялась!
Он рванулся изо всех сил, штаны у него затрещали, но это все, что осталось липкому змею!
Как бежал Кладовкин на вопли Канючки! Как он выставлял вперед свой пусть и неказистый, но острый клинок!
— Я вижу тебя, Канючка! — завопил он в темноту, хотя вовсе ее не видел.
— А его видишь? — дрожащим голосом спросила Канючка.
А его он увидел! Его круглые глаза! И толстое глиняное тело! Жаль, что слишком поздно — не успел затормозить и спрятаться.
Кладовкин стремительно пролетел мимо Канючки и со звоном врезался прямо в толстое глиняное брюхо!
— Какой ты смелый! — охнула Канючка.
— Я бою-у-усь! — одновременно с ней заревел Кладовкин.
— Бо-о-ом! — одновременно с ними загудело чудище… А потом сказало вдруг: — Крак! — И посыпалось на Кладовкина грудой мелких глиняных осколков.
— Что это было? — ошарашенно спросил Кладовкин.
— Подвиг, — убежденно ответила Канючка.
Конечно же никакой это был не подвиг. Это была старая глиняная копилка, в которой когда-то давно маленький папа хранил мелкие монеты, чтобы покупать газировку. Но потом трехкопеечные монеты отменили, газировки не стало, и копилка со страшными глазами поживала себе в ящике, пока не встретилась на свою беду с твердым лбом Кладовкина.
Теперь Кладовкин стоял по колено в осколках, а вокруг валялись медные колеса.
— А это что? — спросил он, показывая на гигантские трехкопеечные монеты. Кладовкин, как известно, обладал чутьем на сокровища, и чутьем эксперта он угадал, что кругляшки теперь не представляют никакой ценности.
— Это награда за подвиг! — сообразила Канючка.
И монеты прямо на глазах стали набирать ценность.
— А что мы с ними сделаем в этом пустынном краю? — опять спросил Кладовкин.
— Откупимся от дракона! — уверенно сказала принцесса.
Как всякая принцесса, она ни на миг не забывала о драконе. Ведь ни для кого не секрет, что больше всего у драконов зуб именно на принцесс, Кладовкин выбрал самое большое медное колесо (это были целых пять копеек — на них папа мечтал прокатиться на метро в тот день, когда ему разрешат поехать одному) и пыхтя запихал колесо за пояс того, что осталось от штанов. Получился неплохой щит.
— Надо тебе какую-то одежду поприличней купить. На сдачу от выкупа дракону, — критично оглядев своего друга, сказала прекрасная Канючка.
— Что деньги зря тратить? — пробурчал экономный Кладовкин. — Вон вокруг сколько добра.
Кладовкину повезло даже больше, чем он ожидал: он не только сэкономил монету, он нашел настоящие доспехи! Когда-то в незапамятные времена дедушке подарили фляжку, но она прохудилась, и дедушка больше не мог в ней ничего хранить. Это была настоящая удача! Ведь если бы она не прохудилась, Кладовкин не смог бы в ней ходить, а мог бы только качаться внутри, как какая-нибудь несерьезная неваляшка! К доспехам даже шлем был приделан цепочкой: чтобы рассеянный Кладовкин не потерял его вместе с головой.
— Ты в этом костюме толстоват, — заметила Канючка.
— А то! — с гордостью согласился Трезор. Ему теперь никакой глиняный гигант не был страшен!
Для надежности Кладовкин опоясался медной проволокой, найденной тут же: за эту проволоку он заткнул клинок, и на фоне роскошных доспехов серость клинка бросалась в глаза еще больше!
— Ну что? — спросила Канючка. — Теперь идем к дракону?
Кладовкин замялся.
— Надо накопить приятных впечатлений перед таким испытанием, — авторитетно сказал он подруге и пошел накапливать.
Перед самым выходом из ящика он нашел прекрасную штучку: маленький такой стеклянный кувшинчик, закрытый с одной стороны железкой. А внутри кувшинчика, надежно спрятанные, сидели маленькие волоски.
— Ух ты, лампочка! — радостно воскликнул Кладовкин. Вот это сокровище так сокровище!!! — Канючка! Ты не знаешь, как она включает… — обернулся к подружке Трезор и ужаснулся.
На него надвигалось белое-пребелое привидение!
Волосы на голове у Кладовкина встали дыбом. Если бы на нем не было тяжеленных доспехов, он бы позорно бежал, забыв про сокровища и Канючку!
— Здорово, правда? — заговорило привидение человечьим голосом. И этот голос очень напоминал Канючкин.
— Что ты сделало с Канючкой, поганое чудище?! — кричал Кладовкин. К этому времени он вспомнил, что на нем надежные доспехи.
— Что, мне не идет? — расстроилось привидение и сдернуло с себя капюшон.
Под капюшоном нашлось личико Канючки, целое и невредимое.
— Какое счастье! — облегченно вздохнул Кладовкин. Он действительно обрадовался, что все решилось само собой и ему не пришлось драться.
— Вот именно! — кивнула Канючка. — Представь: я буду спать на простынях, как принцесса! А вы будете спать под открытым небом, как дураки, и охранять пустую лампу!
— Простыни… — изумленно повторил закованный в железную фляжку Кладовкин. Вид у него был до такой степени дурацкий, что Канючке стало стыдно.
— То есть я хотела сказать: как настоящие мужчины, — нашлась принцесса и смущенно поправила
