договорились с ней о стопроцентной предоплате. Отслюнявь ей тысячу зеленых.
– За такую помойку и пятисот будет достаточно, – высокомерно заявил Славик.
Пульхерию покоробила их грубость, ей захотелось тут же повернуться и уйти, но она усилием воли заставила себя остаться, только, равнодушно пожав плечами, сказала:
– Не устраивает эта помойка, можете найти другую. Без ваших денег я как-нибудь обойдусь, только оскорблять себя ни за какие деньги никому не позволю. Так что выметайтесь отсюда, голубки! – Пульхерия уперла руки в бока и, недобро ухмыляясь, уставилась на сладкую парочку.
– Пульхерия Афанасьевна, извините его, пожалуйста, Славик очень расстроен. У него сейчас очень трудное время, – сладким голоском проворковала Оксана, но глаза ее оставались холодными и жесткими.
Пульхерия почувствовала, что такого поворота событий Оксана не ожидала, но самообладание у нее было завидное – она не сдвинулась с места, только приподняла ногу и подтянула спущенный до щиколотки чулок.
– Извинись сейчас же! – красотка ногой указала Вольскому на Пульхерию. – И заплати быстро бабки, не заставляй женщину тебя ждать.
Вольский нехотя повиновался. Он достал из куртки толстую пачку стодолларовых купюр в банковской упаковке, разорвал ее и отсчитал десять штук. Купюры были абсолютно новые и пахли типографской краской.
– Вот, только что напечатал, – неуклюже попытался он при этом пошутить.
На лице Пульхерии не дрогнул ни один мускул. Она молча взяла деньги и вышла из комнаты.
Вернувшись в машину, Пульхерия небрежно бросила деньги в сумку и со злостью швырнула ее на заднее сиденье. Всю дорогу она молчала, о чем-то напряженно думая. Марина тоже молчала и меланхолично смотрела на дорогу. Когда подъезжали ближе к дому, Пульхерия неожиданно проговорила:
– Мне кажется, что мы с тобой, Мариша, скоро сильно пожалеем, что с ними связались.
Глава пятая
Разве поверил бы тот, кто был в дружбе с английским королем, с польским королем и шведской королевой, что когда-нибудь он может остаться без пристанища?
Было уже около семи вечера, когда они подъехали к дому Марины. В Суздаль решили отправиться утром следующего дня. Ночевать Пульхерия осталась у подруги. К происшедшим событиям они, словно сговорившись, ни разу не возвращались, старательно избегая этой темы, точно с ними ничего и не произошло.
Марина настаивала на том, чтобы в путь они отправились рано утром, чуть ли не с рассветом, но Пуля была категорически против. Отдых должен способствовать расслаблению, на то он и отдых, говорила она. Но Марина с ней не соглашалась. Никаких существенных аргументов при этом она не выдвигала, просто сопротивлялась по инерции, как большинство женщин: лишь бы возразить просто так, из природного упрямства. В результате, они проспали до одиннадцати.
Дождь стучал по стеклу, в теплой постели было уютно, и никому не хотелось вставать. Пульхерия была уверена, что подруга ее разбудит, а Марина понадеялась на будильник, но звонка его не услышала, так крепко она спала.
После взаимных упреков выехали около двенадцати.
Погода не улучшилась. Небо было сумрачно-серым; дождь продолжал заливать водой распухшую от влаги землю; ветер толкал в бока тяжелые тучи, отгонял пустые, освободившиеся от воды, и пригонял на их место полные. Зато трава и листья деревьев были радостно-умытыми.
На главную площадь вожделенного Суздаля «Шкода» Пульхерии въехала ровно в девятнадцать часов вечера. В девятнадцать часов три минуты они вошли в вестибюль гостиницы «Центральная», а ровно в девятнадцать часов пять минут уже вышли из нее. Мест в гостинице не было. Эту неприятную новость им сообщила администратор гостиницы госпожа Калинкина, дама весьма упитанная, с пустым взглядом, немыслимым начесом на голове и неуместно ярким макияжем на помятом жизнью лице. Вернее, не сообщила, а с молчаливым безразличием поставила перед ними табличку с фатально лаконичной надписью «МЕСТ НЕТ». Поставила и удалилась в подсобное помещение, всем своим видом показывая, что проблема не подлежит обсуждению.
– Вот видишь, Мариша, если бы мы с тобой искали свободные места в английской, или французской, или испанской, или какой-нибудь другой зарубежной гостинице, то нам хотя бы отказали с вежливой, радушной улыбкой и тысячами извинений, – произнесла Пульхерия, когда они вернулись в машину. – А здесь нас выставили без всяких церемоний на языке жестов, понятном абсолютно всем.
К неприятностям Пульхерия старалась относиться философски. Что толку злиться на обстоятельства, если они сильнее тебя? Надо не сердиться, а делать выводы на будущее, чтобы подобное больше не повторилось никогда.
– Давай поищем другую гостиницу, в крайнем случае в машине переночуем.
– Представляю, как мы будем выглядеть на следующее утро, – огорченно отозвалась Марина. Она разглядывала небольшой рекламный проспект, который взяла со стойки размещения. – Они еще имеют наглость писать, что радушный персонал гостиницы сделает наше пребывание в ней незабываемым.
– Только для этого в нее нужно сначала попасть, – меланхолично отозвалась Пульхерия.
– А еще они пишут, что номер в гостинице можно забронировать заранее.
– За сколько суток?
– Здесь не написано.
– А телефон есть?
– Да.
– Давай сюда проспект.
Пульхерия достала мобильный телефон, набрала номер и поинтересовалась, можно ли ей забронировать двухместный номер. Девушка любезно ответила, что есть только полулюкс.
– Подходит.
– Какого числа вы хотите к нам приехать?
– А когда можно?
– Да хоть сейчас, – безразличным тоном ответила девушка. – Приезжайте и подходите к стойке главного администратора с паспортами.
– Боже, какое счастье, что люди придумали сотовую связь! – с восторгом воскликнула Пуля.
Когда они через полчаса подошли к указанной стойке, к ним навстречу вышла все та же тетечка, которая полчаса назад молча указала им на дверь.
– Это опять мы, – с робкой улыбкой обратилась к ней Пульхерия, протягивая паспорта. – Вы нас так быстро покинули, что мы просто не успели сказать вам, что у нас забронирован двухместный полулюкс на Дроздовскую и Денисову.
Администраторша смерила их сердитым взглядом, сняла телефонную трубку и спросила тоном с плохо сдерживаемыми базарными нотками:
– Клава, у тебя там броня на полулюкс для Дроздовской и Денисовой есть? – ответ Клавы, судя по всему, ей не понравился. Она еще больше помрачнела и рявкнула в трубку: – Понятно. Заполняйте формуляры разборчивым почерком. – И тетечка швырнула на стойку два листочка бумаги.
– Пуляша, она нас не любит, – шепотом заметила Марина, когда они сели за журнальный столик.
– Она никого не любит, даже себя, – в ответ прошептала Пульхерия. – Быть радушной с утра до вечера, чтобы сделать наше с тобой пребывание здесь незабываемым, трудно. Это тяжелая работа.
Полулюкс оказался обыкновенным номером с двумя кроватями, телевизором и маленьким холодильником. Из удобств были только душ и туалет. На полулюкс номер никак не тянул по всем параметрам.
Весь следующий день подруги добросовестно ходили по суздальскому кремлю, церквям и часовням, любовались древней архитектурой, время от времени пристраиваясь к чужим экскурсионным группам, слушали рассказы экскурсоводов об истории старинного города. Они посетили Музей декоративно- прикладного творчества, небольшую избушку, стилизованную под старину; побывали на улице, где снимался когда-то их любимый фильм «Женитьба Бальзаминова».
Ближе к вечеру о Суздале и его окрестностях они знали столько, что могли сами водить экскурсии не
