Сквозь непрекращающиеся причитания женщины теперь пробивались другие голоса:
– Да кто видел, кто?
– В сарае…
– Попался, наконец!
– Отойди! А ну, отойдите все!
Потом в людской галдеж добавились заливистые голоса многочисленных псов – возможно, тех самых, встреченных Ильмарраненом у мясных рядов.
– Ну же, Руал! – Свен был возбужден и, кажется, весел. – Пойдемте посмотрим, как у местных жителей принято поступать с оборотнями!
Ильмарранен, не отвечая, приник к дощатой стенке сарая, заглядывая в круглое и довольно большое отверстие, оставшееся на месте сучка.
Внутри, в полумраке, к которому не сразу привык глаз, среди беспорядочно набросанных бочонков, кулей и деревянных ящиков бесформенной грудой дрожало забившееся в угол огромное, серое существо – Руал видел в пятне пыльного света только переднюю лапу и прижатое рваное ухо.
– Небо… пробормотал Ильмарранен, отшатываясь. – Мой пес.
А события тем временем развивались своим чередом. С той стороны сарая держали совет:
– Подпалить – и все…
– Дурной – подпалить! Там у меня товару на два дня торговли…
– Вспомнишь свой товар, когда эта тварь на тебя кинется!
– Давайте, люди, собирайте солому.
– Вообще-то осиновый кол полагается…
– А кто в сарай пойдет, а? Солому собирай!
– На соседей перекинется! Все сгорит до пня…
– Отведите телеги! Заберите детей!
Вслед за Свеном Руал обогнул дощатое строеньице и протолкнулся к совещающимся. Женщина, поднявшая крик, взахлеб рассказывала любопытным:
– Волчище, ох и волчище! Шерсть дыбом… Как глянет – а взгляд человеческий, чуть не говорит… Я так и обомлела, а он – в сарай…
Кто-то засомневался:
– А ты не путаешь? Может, привиделось чего?
– Как же, привиделось! – взвилась женщина. – Я морду его запомнила, он в человеческом обличье тут шнырял… А волком стал – клычищи до земли, и ухмыляется!
Кто-то подтвердил:
– Если ухмыляется, то точно он…
Недоверчивый не сдавался:
– Заглянуть бы, посмотреть…
– Только попробуй! Дверь, вишь, завалили и правильно сделали. А то обернется снова человеком и сбежит.
Любопытные опасливо ахали, в то время как у приваленной мешками двери распоряжался крепкий, серьезный мужчина в холщовом переднике:
– Соломой обложим вокруг… Стражу поставим, чтоб не вырвался. Дело серьезное, что нам твой товар! – прикрикнул он на хозяина сарайчика, пожилого робкого торговца, который ломал руки и чуть не плакал:
– Так на других же огонь перекинется, подумайте, люди! Это нельзя, это разорение!
Свен дернул Руала за рукав:
– Ох и решительный народ… Как думаете, подожгут-таки?
– Кого? – спросил Руал глухо.
Свен заморгал узкими зелеными глазами:
– Оборотня… Кого же еще?
Кто-то уже мостил солому вокруг сарая. «Волчище, волчище!» – стрекотала женщина, с которой все началось. Причитал хозяин обреченного товара. Шептались любопытные.
Руал повернулся и стал выбираться из толпы. Ему хотелось уйти – прочь, вон, куда глаза глядят, только бы не видеть и не слышать еще одной публичной расправы.
Люди галдели, шушукались, кто-то отважился глянуть в щелку и отскочил с криком: «Волк!». Руал ускорил шаг.
Из сарая вдруг донесся отчаянный вой – такой, от которого кровь стынет в жилах. Толпа отпрянула, кто-то сказал злорадно:
