– Подпалят тебя, так повоешь!
Руал остановился. Нет, подумал он. Только не вмешиваться. С меня хватит.
Вой возобновился с новой силой, тоскливый, безнадежный, предсмертный. Толпа улюлюкала. Ильмарранен, не осознавая, что делает, двинулся назад, расталкивая и распихивая, спотыкаясь и наступая на ноги. Нет, не вмешиваться ни за что. Пусть делают, что хотят.
Охапки золотой соломы придавали сарайчику опрятный, праздничный вид. Люди бросали еще и еще. Вой стих.
Руал сделал последнее усилие и протиснулся вперед, оказавшись прямо перед человеком в холщовом переднике. Тот удивленно на него воззрился. Ильмарранен обернулся к толпе.
Мужчины, женщины, подростки, настороженные, перепуганные, раздраженные… Ничем не пронять. Ничему не поверят. Побьют, а сарай подожгут-таки. Светлое небо, зачем мне это все? Давно меня били?
– Поджигайте, дураки, – сказал Ильмарранен громко и снисходительно. – Давайте, сожгите свой товар, свои телеги, свои палатки. Думаете, оборотень вам простит? Да он явится к вам ночью, и утром вас найдут в постели остывшими, но с поджаренными пятками!
– Что ты несешь! – раздраженно спросил обладатель передника.
– Я несу?! – обернулся к нему Руал. – Да ты про оборотней что-нибудь знаешь? Ты знаешь, что такое разъяренный, убитый не по правилам оборотень? Ты хоть одно заклинание в жизни слышал?
Ильмарранен говорил убежденно, страстно, значительно. Толпа вокруг сомкнулась плотнее, загалдела громче, возбужденнее:
– Заклинание, говорит.
– На оборотня заклинание.
– А ведь верно…
– Да поджигай, не слушай…
Хозяин сарая подскочил к Руалу, схватил его за рукав:
– И я говорю, не надо жечь… И я то же говорю!
– Цел останется товар твой, – сказал Руал небрежно. – И вас, дураки, я спасу от кошмарной мести этой твари…
– Пошел вон, самозванец, – сказал человек в холщовом переднике, но как-то неубедительно, вяло сказал. Руал вскинул руки, призывая к вниманию:
– Сейчас. Я. На ваших глазах. Изгоню оборотня туда, откуда он пришел, в бездну! Оболочка его есть собака. Вы увидите своими глазами!
– Браво! – раздалось из толпы. К Руалу выскочил взъерошенный Свен:
– Слушайте его, люди! Он может! Он уже изгонял оборотня, он воскрешал мертвых, он говорил с ветром и травой! Слушайте чародея!
Что-то внутри Руала болезненно сжалось, но он не подал виду, снова воздел руки:
– Молчите! Замолчите на две минуты!
Стало относительно тихо. Руал повернулся лицом к сараю. Ему показалось, что он уже когда-то делал это. «Слушайте чародея»… Руала охватил страх перед неудачей. Он закусил губу, пытаясь не вспоминать лицо Барта, юноши с хутора. Герцог… Разбойники… Зачем он начинает все сначала, зачем он не может просто тихонько помалкивать, как все? Глупая, смертельно опасная игра.
За его спиной заволновалась толпа. Отступать было некуда.
– Изыди! – воскликнул он зычно.
Мгновенно восстановилась тишина. Руал набрал в грудь воздуха:
– Изгоняю тебя… В болото, в туман, в бездну бездонную, в бездну, слепящую тьмой… Не тронь человеческого тела, ни костей, ни крови, ни мяса, ни сердца, ни жил, ни печени… Заклинаю, изгоняю, в бездне замыкаю!
У него сорвался голос. Зато вдруг завыли окрестные, примолкшие до этого псы. Завыли на одной жуткой ноте и бросились наутек. В толпе случилась паника, кто-то торопился сбежать, расталкивая других. Что это, подумал Руал. Рядом возвысил голос Свен:
– Откройте вход! Оттащите мешки, живо!
И, так как охотников не нашлось, взялся за дело сам.
Ильмарранен безучастно смотрел, как он ворочает мешки, надрываясь, оттаскивает их от входа. Потом Руал оттолкнул ногой последний преграждающий путь мешок, открыл низкую скрипучую дверь и шагнул в темноту.
Из угла загнанно смотрели на него два несчастных, измученных глаза.
– Иди сюда, – прохрипел Руал. Нащупал в полумраке ухо, влажный нос, вздрагивающий загривок.
– Беги, – прошептал Ильмарранен. – Уходи отсюда. Сейчас…
Он потрепал пса по холке, потом решительно сжал в кулак шерсть на загривке и потащил к выходу, где пыльным лучом падал дневной свет в щель приоткрытой двери.
Толпа ахнула.
– Оболочка его есть – собака, – сказал Ильмарранен как мог громко и разжал пальцы.
