Ахнула толпа. Отскочил судья. Дрогнули факелы в руках стражников.
Плаха была пуста.
Топор торчал из пустой плахи, чистый, без единой капли крови.
– А-а-а! – завизжал кто-то из передних рядов зрителей. Задние привстали на цыпочки.
Бледный, схватился за сердце судья.
Топор помедлил и рассыпался огнями фейерверка.
Эту скачку я буду помнить всю жизнь.
Мы неслись сумасшедшим галопом – я за спиной у Ларта, Орвин на моей лошади. Над нами танцевали звезды, а под копытами была пустота – так, во всяком случае, мне казалось. Ларт что-то кричал – отчаянно и зло; внизу, в темноте, мерцали неясные тени, огоньки, и в вое ветра отчетливо слышались обрывки сухо клацающих, непонятных, пугающих фраз. Волосы дыбом стояли у меня на голове, пальцы сводило судорогой. Нам навстречу вставал новый рассвет.
А еще через два рассвета я опомнился у подножия холма, того самого до мелочей знакомого холма, на который с замирающим сердцем поднялся три года назад, отправляясь наниматься к чародею. Лартов дом смотрел на нас сверху, тихо радуясь возвращению хозяина.
Но Ларт не стал заходить домой. Он забыл, что людям положено есть, пить и спать. Как потерянный, он бросил поводья, сошел с дороги и побрел по траве, всматриваясь во что-то у себя под ногами.
На плоском выщербленном камне лежала ящерица, последняя осенняя ящерица грелась в последних теплых лучах. Она не шевельнулась, когда подошел Ларт. Она не убежала – возможно, не могла – когда он опустился рядом на землю и заглянул в крохотные глаза – сначала один, потом другой. На секунду мне показалось, что ящерицу и мага соединяет натянутая до звона нить; потом ящерица спросила:
– Кто это?
Может быть, это и не ящерица спросила, но я точно слышал голос – женский, низкий и напряженный.
– Легиар, – сквозь зубы ответил Ларт.
Ящерица рванулась:
– Что тебе нужно?
– Говорить с тобой, – отозвался Ларт, не отводя прищуренных глаз.
– Я не стану… – ящерица снова рванулась, сильно, судорожно; она явно пыталась вырваться из чего- то, мне не видимого, пыталась долго и отчаянно, пока не ослабла наконец и не застыла снова:
– Как ты смеешь?! – голос сорвался.
– Мне нужно тебя видеть, – сказал Легиар с нажимом. – Где ты?
– Дома, – прошептала ящерица.
– Веди, – бросил Ларт и взял ящерицу с камня.
Тут, наконец, вмешался Орвин:
– Я знаю, где это… Я бы привел!
Ларт наградил его до невозможности тяжелым взглядом.
Ее дом тоже стоял на пригорке, чуть особняком от прочего поселка. А сам поселок был мне хорошо знаком – на другом его конце жила моя подружка Данна, а хозяин здешнего трактира не раз угощал меня задаром. Небо, как давно это было!
Дом, опрятный и ухоженный, сжался и съежился перед приближающимся Лартом, а резные ворота почти по-человечески жалобно застонали под его кулаками.
Открыл немолодой уже мужчина, обеспокоенно оглядел пришельцев, нервно отвел со лба прядь длинных, с проседью, волос:
– Что вам угодно, господа?
– Нам угодно видеть Кастеллу по прозвищу Ящерица, – Ларт попытался отодвинуть его плечом, но стоящий в дверях не поддался и заступил ему дорогу:
– По какому праву вы входите в мой дом, не спросив разрешения? – говорил он тихо и внятно.
Легиар отступил и прищурился. Я в ужасе понял, что сейчас произойдет. Орвин тоже понял и рванулся, чтобы вмешаться, но не успел, потому что в этот момент за спиной хозяина дома встала женщина.
С первого взгляда обычная женщина, хозяйка в темном домотканом платье. Но тут же я понял вдруг, что это не просто пастушка или телятница – было в ней что-то внезапное, припрятанное, скрытое от посторонних глаз. Порода, наверное.
– Март, – сказала она тихо, положив руку на плечо стоящего в воротах мужчины. – Дай, я поговорю с ними. Это ничего.
Они встретились взглядами. Потом мужчина сдвинул брови:
– Если кто-нибудь из них посмеет обидеть тебя… – он по-прежнему говорил тихо, но глаза его недобро блеснули, когда он глянул на Легиара. Помедлил, неохотно отступил в сторону:
– Входите…
Мы вошли.
Двор был, пожалуй, даже слишком просторным. В глубине его, под фруктовыми деревьями, стояла
