– Никто из нас ничего не выиграет, если так будет продолжаться!
– Живой фонтан мудрости! Уверен, что мой брат выразил желание, чтобы брызги этого фонтана коснулись моего разума…
Речел убрала пистолет на место и встала спиной к Генри, не зная, что сказать. Он вошел в гостиную.
– Как? Ни одного ласкового слова? Кажется, это называется «презрительное молчание». Кто вас этому научил? Ваша мать?
Речел услышала приближающиеся шаги, почувствовала запах виски. Она обернулась. Генри прошел мимо и сел на диван. Когда он уставился на Речел, ей показалось, что взгляд его скорее трезвый, чем пьяный. Только сейчас она поняла, что судорожно сжимает пальцами край халата, и отпустила шелк, ставший мягким и влажным.
– Ты меня боишься, Речел? – неожиданно серьезным и трезвым голосом спросил Генри.
– Нет.
Она лгала. Здесь не было больного мальчика или любезного графа. Она осталась с Генри наедине и еле скрывала волнение.
– Значит, дело пойдет на лад. Страх в брачной постели – это так называемый «третий лишний».
Речел поежилась, ее руки вновь потянулись к полам халата.
– Речел, – терпеливо произнес Генри. – Согласно документам, тебе двадцать четыре. Ты должна представлять, какие у мужа могут быть желания.
– Да.
– О, она умеет говорить «да»! Это обнадеживает.
Речел собралась с духом и произнесла заготовленную фразу:
– Я знаю чего ждет от меня муж. Долг жены требует исполнять его желания. Я исполню свой долг без колебаний – это входит в условия договора. Но разве супружеский долг ограничивается постелью?
– А разве нет? Большинство женщин считают именно так.
– Я к ним не отношусь. Да мало ли обязанностей у жены? Я буду рожать вам детей, готовить, создавать в доме уют…
– Боже, какое совершенство! – Генри покачал головой. – Я на небесах в компании со святыми.
– Не смейтесь надо мной, – сдержанно проговорила Речел.
– Как ты сказала?
– Я сказала, не смейтесь надо мной! – крикнула она. – Вы не имеете права! Я вам ничего не сделала.
– Вы купили меня, мэм.
Рука Речел пошарила на поверхности стола и нащупала ножку медного подсвечника. Речел схватила его и замахнулась:
– Не смейте так со мной разговаривать! Генри успел увернуться от подсвечника, который ударился о стену и упал за диван:
– Лучше бросайте в меня словами… Речел. Но только не тяжелыми предметами. Я серьезно.
Речел ахнула и закрыла ладонью рот, заметив на стене свежую выбоину.
– Простите меня, – прошептала она. – Я не знаю, как это вышло…
– Очень просто. Это наша первая семейная ссора. Такие вещи неизбежны.
Речел удивилась тому, как быстро меняется настроение ее мужа. Она не смогла бы сказать, что сейчас преобладает – умиротворенность или гнев. Она посмотрела ему в глаза. Взгляд Генри прожигал ее насквозь. Речел показалось, что она стоит перед ним совершенно обнаженная. Захотелось уйти в свою комнату, и она уже коснулась ручки двери.
– Речел?
Она обернулась.
– Так как наш договор, который я поленился прочесть, дает мне много привилегий, я хочу знать, чего вы ждете от меня.
– Чего я жду?
– Вот именно. Лучше скажите сразу. Я сюрпризов не люблю.
Речел надеялась, что Генри не заметил, как она потянулась к ручке двери.
– Вы не должны бить меня. Если у нас появятся дети, вы будете им хорошим отцом. Вы не должны пользоваться услугами про… падших женщин.
– Как мило вы их называете!
В слове «их» прозвучало столько ненависти, что у нее защемило в груди. Она повернулась к двери.
– Речел… поди сюда.
– Я собираюсь ложиться спать.
