Затем посмотрел на Бесси, застывшую в немом оцепенении:
– Можешь пожить здесь, пока подыщешь себе другое место, – и вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Собака жалобно заскулила, просясь за хозяином. Женщина засмеялась:
– Замолчи, глупый пес, – она поддала собаку ногой, – можешь его забыть. Он никогда не вернется, – она затанцевала по комнате, – удача повернулась ко мне лицом, а я не только теперь свободна, у меня есть дом и хозяйство.
Сэйт слышал громкую радостную речь женщины.
– Мне никогда не нравилась идея покупать человека, – сказал он, быстро спускаясь с горы к реке.
Река широко разлилась. Он с волнением подошел к тому месту, где было спрятано каноэ. «Что мне подсказало купить его у молодого индейца несколько дней назад?» – сам удивлялся он, оглядывая его.
Оно было устойчивым и добротным, сделанное из толстого дуба, что позволяло скользить по любой быстрой реке.
Сэйт оттолкнул его от берега и прыгнул сам. Судно плыло какое-то время само по себе, пока он взял весло и опустил его в воду. Глубокими рывками вывел каноэ на середину реки и поплыл вниз по течению на север, в Канаду.
С каждым взмахом весла по обеим сторонам от него разбегались круги.
Охотник тихо проплыл мимо лагеря Немаса, раскинувшегося в глухом месте на туманном берегу реки. Лицо его помрачнело:
– Береги ее, старик, – прошептал он.
Поднялось солнце, туман постепенно исчез.
Все предсказывало жаркий, душный день. Через пару часов уже сильно вспотел и на время перестал грести. Судно плыло по течению. Мысли о Джулиане не оставляли его. Он даже обрадовался, когда за излучиной реки увидел большого бурого медведя, ловившего на отмели рыбу. Сэйт усмехнулся: «Чтобы полностью отключиться, нужно померяться с ним силой, особенно на глубине». К полудню на севере стали появляться серые тучи. Вскоре пошел дождь. Капли били его по лицу, стекая за воротничок расстегнутой рубашки. Он подставил плечи струям дождя, но вдруг вспомнил о порохе. «Если он промокнет, то станет совершенно не нужным».
– Не дай бог, – прошептал он, – попадутся индейцы. Уж на их стрелы и томагавки погода не повлияет.
Дождь шел весь день и прекратился только вечером, когда Сэйт уже причалил к берегу. Над рекой висел густой туман. Охотник нашел укрытие под большим, развесистым кедром. Ужиная, он почувствовал, что за ним наблюдают.
Сэйт протянул руку к поясу, где был нож, в мгновение подскочил и затаил дыхание. С реки, шумно хлопая крыльями, сорвалась потревоженная стая уток. Раздались дикие крики. Их было шестеро, силы оказались неравными. Началась схватка. Сэйт продолжал бороться, не обращая внимания на боль и стекающую на глаза кровь.
Неожиданный удар томагавком заставил его большое тело вздрогнуть. Теряя сознание, он упал на землю.
Первое, что почувствовал Сэйт, очнувшись, это холод на висках и яркий свет, бьющий в глаза. Он окончательно пришел в себя, когда обнаружил, что его руки крепко привязаны к дереву.
– Чертовы язычники, – застонал он.
Солнце ослепляло глаза. «Что за племя?» – пытался сообразить он и немного пошевелил рукой, как сразу резкая боль дала о себе знать. Лаяло много собак, вокруг бегали дети. «Пожалуй, это деревня», – решил он.
От запаха жарившегося мяса у него забурчало в животе и набежала слюна. Он прищурился, глядя на солнце и стараясь определить время. Затем горестно усмехнулся: ничего удивительного, что такой голод. Он не ел со вчерашнего вечера.
Сэйт огляделся. Невдалеке пылал костер, три индианки разделывали тушу оленя и жарили мясо.
Одна из женщин показалась ему знакомой. Хотя длинные пряди волос закрывали лицо, но ее движения кого-то напоминали.
– Бог мой, это же Докси, – прошептал он, когда молодая женщина посмотрела в его сторону.
«Поможет ли она мне?» Ее лицо ничего не выражало. Он попытался припомнить, была ли она как-то к нему расположена или интересовалась только едой и ночлегом? Пока вспоминал их последнее расставание, на его лицо легла тень. Охотник поднял голову: перед ним стоял высокий индеец с ножом в руке.
«Ну вот и конец», – решил он, мысленно готовясь к тому, что сейчас в его горло вонзится острый нож. Индеец стал наклоняться к нему, он как во сне наблюдал за ним, вдруг почему-то вспомнив Джулиану.
Его грезы испарились, когда почувствовал, что веревки ослабли и он смог опустить руки. Не успел тому удивиться, как его пинком сбили с ног.
Ноги не слушались его. Сэйт ослабел от боли и голода. Он почти терял сознание, когда наконец толчки сзади прекратились и его поставили на колени.
Какое-то время охотник стоял неподвижно, стараясь справиться со звенящим в голове шумом, затем стал различать перед собой сидевших полукругом индейцев. Старейший из них смотрел на него изучающим взглядом, а остальные выражали молчаливую враждебность.
Спустя несколько напряженных минут вождь перевел взгляд. Их разговор возобновился. Сэйт постарался расслабиться. Индейцы могли часами обсуждать одно и то же, например то, почему совы кричат только ночью.
Сэйт снова напрягся, когда вождь требовательно спросил его:
