встал и, взмахнув монашеской рясой, вытер капельки пота с лица. – Полезай купаться, пока вода совсем не остыла, – проворчал Тайриан и вышел из комнаты.
Гвен вздрогнула от хлопка двери и повернулась к бочке. Вода казалась восхитительно-теплой, чистой, манящей, с легким ароматом лаванды и лепестков роз. Девушка сняла покрывало и апостольник, выскользнула из одежды и залезла в бадью.
Перестав намыливаться зеленым кусочком мыла, Гвен взглянула на свое тело в воде. Странное ощущение охватило ее, а изгибы и движения тела заставляли задуматься над сложными таинственными процессами, происходящими в нем. Раньше она никогда не обращала внимания на свою грудь, никогда не рассматривала так внимательно, как сейчас. Интересно, у других послушниц тела такие же, как и у нее? Конечно, да! Гвендолен чуть не рассмеялась сама над собой. Но напрягаются ли их розовые соски? Особенно сейчас они были очень твердыми и чувствительными. Гвен ощущала возбуждение и в других частях тела. Главным образом тогда, когда рыцарь находился возле нее. Она чувствовала себя как-то необычно, будто ее щекотали внутри огромным пером, а снаружи охватывало странное томление.
Каким-то образом близость рыцаря была связана с тем, что происходило в ее теле. Это ужасно шокировало, но было чрезвычайно приятно.
Гвен хотелось быть ближе к Тайриану, то есть совсем близко к нему.
Девушка прикусила губу; жаль, что она не слушала сестру Фиаметту, когда та давала наставления молодым послушницам по поводу того, чего им «не следует ощущать» при приближении мужчины; это касалось и монахов, которые приезжали с визитами или жили в аббатстве.
Гвен тихонько напевала, намыливая и промывая волосы. Мурлыканье становилось громче и радостнее. Вдруг она резко оборвала эти звуки, задохнувшись от волнения.
Она напевала. Напевала!
Она издавала настоящие, сильные, глубокие звуки!
Весь следующий день, пока Гвен и рыцарь держали путь к Кирклейскому скиту, девушка пыталась петь, но не могла выдавить из себя ни звука. Как она ни старалась, из горла не вылетало ничего, кроме слабого писка.
Гвендолен пришла в уныние.
Тайриан молчал все время пути и произнес лишь несколько слов, когда они остановились перекусить. Хозяйка гостиницы дала им в дорогу холодного цыпленка, лепешки, буханку черного хлеба, масло, кувшин холодного сидра и разные сладости.
Гвен съела очень мало, но тщательно облизала все пальцы, испачканные вкусным черничным желе.
Тайриан смотрел, как она облизывает эти тонкие очаровательные пальчики, видел, как высовывается розовый язычок, обвивается вокруг одного из пальцев и снова прячется за свежими губками. Гвен покончила с желе, и Тайриан заглянул в ее выразительные печальные глаза.
Он тихо застонал, словно от приступа боли.
Это было невыносимо. Тайриан вскочил на ноги и, не разбирая дороги, бросился к ближайшей рощице. Отсутствовал он довольно долго.
Гвен уже начала волноваться, не случилось ли с ним чего-нибудь, когда Тайриан снова вышел к месту их привала.
Его лицо напоминало каменную неприступную крепость во время осады. Гвен почувствовала себя еще более одинокой, чем когда жила в монастыре. По крайней мере, тогда она не знала рыцаря, о котором можно было мечтать. Там все ее мысли занимал Бог, молитвы, книги, ангельские и дьявольские создания и обычная ежедневная рутина, которая являлась неотъемлемой частью жизни монахинь.
Ее душа принадлежала Богу.
А теперь появился Тайриан. Золотистый рыцарь.
Гвен находилась в ужасном смущении и недоумении. И впервые в жизни она даже немного побаивалась своих чувств.
– Одевайся, Гвен, я не буду мешать.
Так как одежда девушки совершенно измазалась после путешествия, ночевок под открытым. небом и стычки с разбойниками, Тайриан остановился у дома состоятельного купца, чтобы приобрести смену белья и платье для Гвен, а заодно и выстирать то, что было на девушке.
Жена купца отказывалась выполнять эту работу, потому что на следующий день ее дочь выходила замуж и надо было готовить свадьбу. Но при виде мешочка с монетами, который показал ей Тайриан, глаза женщины заблестели: тяжелый кошелек пригодился бы и дочери, и ее будущему мужу. Вопрос был решен.
Гвендолен стояла в комнате в задней части дома, переодевшись в платье светло-голубого цвета. Оно вызывающе обтягивало грудь, а опустив глаза, Гвен побледнела – подол не доходил до щиколоток на целый дюйм. Но надев плотные шерстяные чулки и прочные туфли, она широко улыбнулась – теперь ее ноги выглядели толстыми и бесформенными.
Одевшись, Гвендолен задумчиво провела руками по своему головному убору, помедлила, а потом сорвала и апостольник, и покрывало.
Светлые волосы свободно рассыпались по плечам. Жена купца, вошедшая в комнату и увидевшая перед собой прекрасную девушку вместо строгой монахини, остолбенела на миг. Приложив к губам палец, женщина, взяла покрывало и апостольник и направилась к дверям. Она подумала, что сестра Гвендолен дала обет молчания и беседы не получится, но вполне заполнила пробел самостоятельно.
– Я вернусь, как только моя горничная вычистит Ваш головной убор. Ни один человек – даже этот красивый рыцарь, что сопровождает Вас в Кирклей – не должен видеть великолепные волосы монахини. Они только для глаз вдаль, куда ускакали рыцарь и послушница.
Глава 16
Бога. Вашу одежду мы выстираем быстро. Не пройдет много времени, как Вы снова отправитесь в путь, сестра Гвендолен.
«Но я еще не монахиня», – хотела возразить Гвен.
Она дотронулась до волос, которые игуменья разрешила сохранить несчастной сиротке до окончательного обета. А ей все еще хочется постричься в монахини? Что изменилось? Что-то изменилось и очень значительно, и это имело отношение к странным внутренним ощущениям.
Было бы богохульством рассказать Святому ордену, что она видела во сне прошлой ночью и о чем думала во время бодрствования.
Мечты о Тайриане… Разбирая спутавшиеся пряди, Гвен подошла к окну и выглянула на улицу.
Внизу во внутреннем дворике стоял предмет ее грез, беседуя с каким-то пузатым мужчиной.
Гвен отпрянула назад, чтобы он не увидел ее без головного убора.
Девушка присела на кушетку и вскоре, свернувшись калачиком, крепко заснула. Недавно вымытые красивые волосы спустились на пол, блестящие волны образовали светло-серебристое озерцо на черно- желтом ковре.
Постучав и не получив ответа, Тайриан вошел в небольшую комнату. Он гадал, почему требуется так много времени, чтобы выстирать одежду Гвендолен и помочь ей переодеться.
Мельком оглядев комнату, Тайриан решил, что хозяйка ушла куда-то вместе с Гвендолен, но тут на глаза ему попалось изумительное сочетание голубого с серебристым.
Гвен…
Бог мой, он даже не подозревал, что такая красота существует на свете, причем сосредоточивается вся в одной хрупкой женщине.
Послушнице. Которая скоро станет монахиней.
Тайриан попятился и почти выбежал из комнаты. Он налетел на молодую служанку, идущую по коридору с одеждой Гвен в руках, покрывало и апостольник взлетели в воздух. Удерживая на ногах девушку одной рукой, другой Тайриан успел схватить головной убор и спасти его от падения в помойное ведро.
– Ух, – отдуваясь, произнесла служанка. Еще одна хорошенькая горничная, направляясь к ведру,
