Даниэль. Он был свидетелем ее горя. Из своего заключения, из кладовой, Дог протяжно завыл.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Кристиана долго сидела, закрыв лицо руками. Ей хотелось заплакать, но слез не было. В сердце образовалась огромная пустота, такая черная я такая пугающая… Такого чувства безысходности Кристиана еще никогда не испытывала.
Она не знала, сколько времени просидела одна в темной комнате. Ей казалось, что прошла вечность. Она потеряла Гэрета, потому что не решилась рассказать ему правду, нарушила свое обещание доверять ему, и теперь должна заплатить за все.
Вдруг она почувствовала, что кто-то прикоснулся к ее плечу.
— Пожалуйста, не плачь, дорогая.
Кристиана подняла глаза и увидела Мэтью. Его круглое лицо выражало сочувствие, волосы смешно торчали во все стороны, галстук съехал на бок.
— Я не плачу, — сказала она наконец. Голос ее звучал тихо и холодно. — Вы хотите, чтобы я ушла от вас? — спросила она Мэтью.
— О, дорогая, нет, нет. Как ты только могла подумать такое?
— Я подумала, раз вы узнали обо мне…
— Даниэль нам все объяснил. Это был вопрос «Mors tua vita mea». Иногда КТО-ТО должен умереть, чтобы другой человек мог жить. Это одна из отвратительных реальностей войны. К несчастью мы не готовим такие милые создания, как ты, к войне.
Мэтью, успокаивая, похлопал Кристиану по руке. Сквозь поломанные очки он встревожено смотрел на нее своими бледными глазами.
Его сочувствующий добрый голос заставил сердце Кристианы болеть еще больше.
— Но Гэрет…
— Ну, Гэрет вел себя не совсем хорошо. Видишь ли, ему было больно, потому что ты доверилась Даниэлю, а не ему. Если бы он знал все, то сумел бы лучше защитить тебя, когда пришли твои обидчики.
Кристиана не могла не улыбнуться его манере выражать свои мысли.
— Знаешь, он тебя очень, очень любит.
— Все равно любит? — Кристиана с трудом верила его словам.
— О да, — заверил ее Мэтью. — Он сам так сказал перед тем, как уйти.
Кристиана продолжала сидеть молча, не веря его словам. Но потом чувство радости и счастья охватило ее.
— Все равно любит, — повторила она. Голос ее дрогнул, и слезы, которых, казалось, у нее не было, хлынули из глаз.
— Вы уверены? — спросила она Мэтью.
Когда он кивнул, Кристиана обхватила его руками за шею и поцеловала.
— О спасибо, Мэтью. О, какой вы хороший! Какие вы все хорошие! Как вы добры ко мне!
— Ну, ну, успокойся, — пробормотал Мэтью, неловко похлопывая ее по плечу.
Кристиана вскочила. Юбки обвились вокруг ее ног.
— Скажите пожалуйста, а где Гэрет?
— Не знаю. Наверно где-нибудь в амбаре с лошадьми.
Кристиана промчалась через кухню и вышла из дома в прохладную ночь. Она забыла даже выпустить Дога из кладовой.
Длинный сарай казался темным и безлюдным. Только лошади в стойлах смотрели на нее.
— Гэрет!
Из-за угла, где сарай с лошадьми соединялся с коровником, ей ответил Даниэль:
— Иди сюда, Кристиана.
Она торопливо прошла мимо лошадей, завернула за угол и увидела Даниэля, который при свете фонаря аккуратно чинил упряжь.
— А где Гэрет?
Даниэль нежно улыбнулся ей.
— Ушел, но не волнуйся, он скоро вернется. Он пошел проверить, все ли в порядке и забрать твои вещи из твоего домика. Он сказал, что не сможет спать спокойно, если ты будешь находиться там. По крайней мере, пока Жан-Клод находится поблизости.
Кристиана взяла маленький стульчик для дойки коров и села рядом с Даниэлем под фонарем, прислушиваясь к размеренному спокойному дыханию животных.
— Он больше не сердится?
— Нет, он и не думал сердиться. Ему стало больно, и он еще переживает, что заставил тебя подойти к двери и увидеть этого ублюдка.
Кристиана почувствовала облегчение.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Даниэль. — Мне показалось, что ты чуть не потеряла сознание.
— Да, я немного испугалась, — призналась она.
— Немного?
Она засмеялась невесело.
— Нет, сильно испугалась, — призналась она. Одна из лошадей заржала. Даниэль замолчал и наклонился, всматриваясь в проход амбара.
— Я тоже немного нервничаю. Я буду спокойнее, когда Гэрет вернется и ребята тоже. Мне еще нужно идти в «Разбитую Чашу» и проводить Полли, но я побуду с тобой пока Гэрет не вернется.
Кристиана кивнула. Она боялась оставаться с одним только Мэтью, который не мог защитить ее.
— Может нам лучше вернуться в дом?
— Да, там тебе будет спокойнее. Ты столько пережила сегодня вечером!
Даниэль встал. Его длинная тень заслонила свет фонаря. Он пошел вдоль амбара.
— Возьми фонарь, ладно? — попросил он, потому что его руки были заняты, он держал упряжь. — Я занесу это в мастерскую, завтра закончу починку. В конце концов нет смысла…
Вдруг голос его оборвался.
— Что, — спросила Кристиана, осторожно поднимая фонарь. Из-за опасности пожара в амбаре надо быть очень осторожной. Гэрет не раз говорил ей об этом, а она всегда слушалась его. Достаточно одной искры, одного; неосторожного движения, и все может вспыхнуть и сгореть очень быстро.
— Что ты сказал, Даниэль?
Он не ответил, и Кристиана посмотрела на дверь мастерской.
Даниэль стоял в дверях, не двигаясь, на лице его застыло странное выражение.
— Что случилось, Даниэль?
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не произнес ни звука. Лицо его было очень бледным.
— Даниэль!
Упряжь выпала из его рук, он покачнулся. Очки упали и разбились о твердый пол. Потом он шагнул вперед, и тело его с громким стуком упало на пол.
Кристиана хотела закричать при виде ножа, торчащего из его спины, под которым по рубашке расплывалось темное пятно крови… Она хотела закричать, но как в ночном кошмарном сне, не могла произнести ни звука.
Позади Даниэля появился Жан-Клод. Он хладнокровно вытащил из его спины нож.
В ужасе Кристиана отскочила в сторону, но было слишком поздно. Жан-Клод легко поймал ее и приставил окрашенный кровью Даниэля нож к ее горлу. От лезвия ножа исходил смертельный холод.
Фонарь в ее руке опасно закачался, бросая мрачные тени кругом.
— Глупая, глупая сука, — сказал он на безграмотном французском языке. — Ты думала, что так легко от меня избавилась? Я искал тебя всюду и проделал этот длинный путь не для того, чтобы испугаться твоего громилы-любовника! Что может сделать мне этот шут-фермер?
