Когда Артур был еще совсем молодым королем, до него постоянно доходили слухи о сумасшедшем, который жил в лесах Камелота.
— Не обращайте внимания на эти пустые разговоры, — говорили ему умудренные опытом люди. — Это просто старый безумец, который заперся в лесной хижине, где скоро и умрет.
Но что-то в этих рассказах не давало Артуру покоя. Взяв с собой верных рыцарей, он отправился на поиски сумасшедшего. Через несколько часов королевский отряд выехал на поляну, которая находилась недалеко от главной дороги, пересекающей лес. Посреди поляны стояла хижина, сооруженная из глины и прутьев, так плохо соединенных между собой, что повсюду бросались в глаза голые ветки. Сойдя с коня, Артур заглянул в хижину. Дверь в хижине отсутствовала, и только небольшое окно пропускало в нее воздух.
— Есть здесь кто-нибудь? — спросил он.
— Тот, кто обитает не в этом мире, — ответил слабый голос.
— Я хотел бы поговорить с тобой, кто бы ты ни был, — сказал Артур, минуту подумав. — Я, твой король, приказываю тебе выйти.
— У меня нет короля. Оставь меня, — донесся голос.
— Но у тебя нет ни воды, ни пищи. Тебе нужна помощь, — сказал Артур.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — произнес голос, не добавив больше ни слова.
Придворные, обеспокоенные тем, что Артур проявляет такой интерес к сумасшедшему, стали советовать ему уехать, но вместо этого Артур приказал привести к нему кого-нибудь, кто знает об этом человеке. Несколько всадников устремились в лес и вскоре вернулись с бедной женщиной, одетой в лохмотья.
— Это его жена, — сказал один из всадников, подводя к Артуру смущенную и напуганную женщину.
— Успокойся, пожалуйста. Я только хочу помочь твоему мужу, — сказал Артур.
— Он больше не называет меня своей женой, — все еще продолжая дрожать, ответила женщина. — Мой Уилл поклялся оставаться в этой хижине, пока он не умрет или не получит знак от Бога.
— Но почему? — спросил Артур.
— Нас постигло страшное горе, мой король. У нас был сын, которого он любил больше всего на свете. Мой Уилл — лесоруб, и однажды он взял с собой в лес нашего мальчика, которому было шесть лет. Уилл занялся работой и не заметил, как мальчик исчез. Мы звали его и искали повсюду до полного изнеможения, пока не увидели маленькое тельце, которое поток стремительно уносил вниз. Наш мальчик утонул, и муж не может себе этого простить.
Услышанная история очень опечалила Артура.
— Горе — это не причина, чтобы убивать себя, — сказал он.
— То же самое говорю я, — ответила женщина. — Но муж поклялся, что, если Сам Бог не явится к нему, чтобы объяснить, почему Он забрал нашего сына, он проклянет этот мир и не будет иметь с ним ничего общего. 'Бог всю мою жизнь посылал мне страдания, — сказал он, — и я больше не хочу иметь с Ним ничего общего. Если Он не хочет прийти и объяснить Свои поступки, я все равно буду ничем не лучше мертвого'.
Хотя рассказанная женщиной история и была очень горькой, странное отношение этого человека к Богу не могло не вызвать интереса у Артура.
— Все это правда? — спросил он, обращаясь к хижине.
В ответ он услышал слабое бормотание, но больше лесоруб не сказал ему ничего.
— Я собираюсь остаться здесь на ночь и побеседовать с этим несчастным, — заявил Артур, отсылая домой всех своих спутников.
Придворные пытались сопротивляться, не желая оставлять своего короля в лесу одного, но в конце концов он настоял на том, чтобы они покинули его и разбили лагерь на расстоянии половины лье от хижины. Быстро спустилась темная, безлунная ночь. Артур сидел у хижины, кутаясь в свою мантию от сырости.
— Некоторым образом я чувствую себя ближе к тебе, чем к кому бы то ни было другому в моем королевстве, — начал он. — В своей роли я новичок и я очень остро ощущаю страдания, которые меня окружают. Бедные, больные, калеки существуют везде, но, пока я король, их боль — это и моя боль. Я провел много бессонных ночей, размышляя над тем, как избавить мир от зла. Похоже, что я мог бы потратить всю свою жизнь и все свое состояние на борьбу с несчастьями, которые я вижу вокруг, хотя, подобно семенам яровой пшеницы, семена горя прорастают дважды в сезон.
— Я жду Бога, — вдруг прервал его голос из хижины. — Мне не нужны твои речи. Пусть Он отвечает за Себя.
— Достаточно прямо, — ответил Артур. — Но не виноват же я, что вижу в тебе себя. У меня был учитель, которого звали Мерлин, и он учил меня тому, что существует только один способ расправиться со злом — не бороться против него, а признать, что зла не существует.
— Глупый совет, — произнес голос. — Поищи себе другого учителя.
— Ты должен меня дослушать, — настаивал Артур. — Мерлин говорил, что добро и зло ведут постоянную борьбу: оба они родились много тысячелетий назад. И до тех пор, пока в мире будет свет и тени, добро и зло будут жить рядом.
— В таком случае ты должен тоже впасть в отчаяние и запереться здесь вместе со мной, потому что ты видишь, какие чувства испытывает Бог к этому миру. Он хочет, чтобы мы страдали, — в голосе звучала горечь.
— Я долгое время чувствовал себя так же, как и ты, но Мерлин показал мне, что в жизни есть два пути. Идя одним путем, человек старается заслужить награду у Небес, и, если он ведет добродетельную жизнь, он достигает своей цели. Но даже в раю прорастают семена недовольства, и, в конце концов, со скуки или из страха, что он не заслуживает того, чтобы жить на небе, человек вступает на другой путь. Он начинает грешить и в конечном счете обнаруживает себя в аду. Если существует рай, должен существовать и ад, но только временно, потому что человек со временем устает от пыток и опять начинает расти. Таким образом, первый путь, который может избрать душа, это вечное движение по кругу, из рая в ад и опять из ада в рай.
— Если то, что ты говоришь, правда, нас не только обрекают на муки, но еще и насмехаются, — в голосе, донесшемся из хижины, слышалась еще большая горечь. — Кто может любить отца, который сулит рай только для того, чтобы потом опять отправить в ад?
— Ты прав, — сказал Артур. — Мой учитель говорил то же самое. Но потом он мне рассказал о втором пути. Для того чтобы вступить на этот путь, надо осознать, что и рай, и ад создаем мы сами, что только мы сами заставляем себя двигаться по этому кругу. Пока мы верим в двойственность, должно существовать зло как противоположность добру, точно так же, как благодаря свету появляется тень, иначе он не был бы светом. Увидев это, мы можем сделать другой выбор.
— Какой же?
— Не признавать двойственности, отказаться как от рая, так и от ада. За игрой противоположностей, говорил Мерлин, лежит вечное царство чистого света, чистого Бытия, чистой любви. 'Все эти добрые и злые дела, — говорил он. — Перестаньте гоняться за собственным хвостом и оставьте его'. Мне трудно это объяснить тебе, мой друг, но для меня это божественное послание. Если Бог и является нам, то только
