Повесть одной жизни

А Ростислав в конце концов устроился на работу. И совсем недалеко, в нашем же районе, слесарем в ПМК.

* * *

Спустя несколько месяцев после начала работы в ПМК новой начальницей моего мужа стала Алла Робертовна Чаплинская, молоденькая женщина, совсем недавно окончившая техникум и какими-то ей одной ведомыми путями возглавившая производственно-технический отдел. Рабочий день юная Алла Робертовна начинала с того, что долго и старательно красила губы, пристально глядя на них в маленькое зеркальце, и в эти минуты ее было лучше не беспокоить. Ближе к обеду она пила чай со сладким чак-чаком, который ей приносили из столовой, мыла руки душистым мылом и, снова припав к зеркалу, взбивала волосы массажной щеткой. У нее был высокий уверенный голос. Проходя по коридору, она громко постукивала каблуками своих начальственных туфель. Ей, видимо, очень нравилось быть руководителем.

Пока Ростислав работал слесарем, Алла Робертовна не имела к нему никакого отношения — она руководила на предприятии инженерами. Их дороги пересеклись в один прекрасный день, когда его неожиданно перевели в производственно-технический отдел.

Ростилав очень долго искал эту работу. Всякий раз, когда он приходил на какое-то производство и спрашивал, не нужен ли инженер, то сразу слышал: нужен. Но стоило инспектору по кадрам взглянуть в документы, как оказывалось, что места уже нет. Даже доктор Нессис, попытавшийся оформить его в своем институте инженером по оборудованию, ничего не смог сделать. Кадровик что-то тихо и многозначительно сказал ему, и он сник. Потом даже извинялся передо мной, бедный!

Но случилось так, что проработав несколько месяцев слесарем, Ростислав был назначен старшим инженером ПТО. Видимо, кто-то из руководства заметил его способности. А вот Алле Робертовне это повышение слесаря не понравилось. А он отнесся к новому назначению очень ответственно и сразу же внес рацпредложение по новой системе котлов местного отопления. В первый же месяц ему назначили премию. За первым рацпредложением последовало второе, потом — третье. Алла Робертовна забеспокоилась. Получалось, что подчиненный превосходит ее как по образованию, так и по соображению в работе. На производственных и партийных собраниях она теперь очень принципиально ставила вопрос об идеологическом лице предприятия. Религиозность старшего инженера могла это лицо опорочить. Ростислав отвечал ей только усердием в работе и умением ладить с коллегами. Чаплинская чувствовала, что ее выступления не встречают должного отклика в коллективе и решила рапортовать в более высокие инстанции.

Ей повезло в том смысле, что в ПМК приехала какая-то комиссия из Алма-Аты. Пользуясь моментом, Алла Робертовна доложила, что на предприятии, да еще и на руководящей должности, держат верующего.

Ответ крайне разочаровал ее своей капиталистической логикой. Ее спросили, справляется ли этот человек со своей работой.

— Справляется, — признала она неохотно, — но… он же сектант, вы понимаете?

— Раз справляется, пусть работает, — равнодушно сказал алма-атинский чиновник.

Бедная Алла Робертовна! Такого непонимания, да еще со стороны высокого начальства она пережить не могла. На следующий день, встретив ненавистного инженера в дверях своего кабинета, она злобно прошипела ему в лицо:

— Скажите жене, пусть готовит пеленки!

— Какие пеленки? — не понял он.

— Такие! Я подала ходатайство о лишении вас родительских прав. Ребенка будет воспитывать государство. Не хватало, чтоб еще один сектант вырос.

Алла Робертовна гордо вскинула голову и убежала прочь по коридору, оставляя за собой только сердитый стук каблуков. Ростислав остался стоять у стены.

— Что с вами, Ростислав Николаевич? — испуганно воскликнула одна из проходивших мимо сотрудниц. Его лицо было просто серым, и крупные капли пота покрывали лоб. Угроза Чаплинской была вполне в духе времени — в среде верующих рассказы о подобных случаях передавались из уст в уста.

Сотрудница завела Ростислава в кабинет, усадила в кресло и подала стакан воды.

— Вам лучше? — спрашивала она, вытирая ему лоб мокрым платком.

С этого дня муж стал настоятельно рекомендовать мне поехать погостить к маме. Я говорила, что момент неподходящий, но он настаивал, и только разговор между ним и Николаем, случайно услышанный мною, помог понять, в чем тут дело. Николай считал, что Чаплинская блефует и мне незачем никуда уезжать. «Вот когда принесут повестку в суд, тогда и отправишь Нину к матери», — сказал он. Вообще было бы странно, если бы Николай чего-то испугался! Но никто, действительно, не стал возбуждать против нас никакого дела. Алла Робертовна, видимо, просто хотела испортить Ростиславу настроение. Эта молодая женщина только недавно вышла замуж, и у нее еще не было своих детей.

Ростислав — родителям

Здравствуйте, дорогие мои!

Вчера получил посылку от вас. Спасибо огромное, но я очень прошу, не беспокойтесь о нас так много, все необходимое для жизни у нас есть. К тому времени, как это письмо дойдет к вам, Нина с Анечкой уже будут дома. Нас очень тревожит здоровье Анны Ивановны. Возможно, придется вернуться на Украину, если она не поправится. Хотя, конечно, уже обжились здесь, работа у меня наконец-то хорошая, и люди относятся хорошо.

Анютка вам регулярно писала письма на любой попадавшейся под руку бумаге, но мы их, конечно, не все отправляли, чтобы не перегружать почту.

Сегодня все готовятся встречать Новый Год. У нас в ПТО наряжают елку, а я, пользуясь свободным временем, пишу вам. Завтракаю и ужинаю дома, а в обед хожу в столовую. Иногда бываю в командировках. Нина уже почти 16 дней, как уехала, мне одному скучно, но я получил от нее письмо.

Мама, я бы просил тебя не торопиться с тем, о чем ты говорила Нине. Пусть Анечка подрастет, и сама выберет свой путь. Крещение — это обещание Богу доброй совести, и такое обещание как младенец она еще не может дать. Давайте подождем, когда она сама захочет креститься. Пока же достаточно совершить над ней молитву благословения. Папа знает, что в IV–V веках крещение младенцев в христианской церкви еще не было узаконенным. Даже Григорий Великий и Иоанн Златоуст, хотя и были выходцами из христианских семейств, крещение приняли уже взрослыми людьми. К тому же Григорий Великий родился в семье епископа (тогда еще епископы имели семьи), и его очень благочестивые родители не сочли нужным крестить младенца. Так что не переживайте, все с Анечкой будет в порядке.

Здесь, как вы знаете, очень много немцев, и среди них есть верующие протестантских воззрений. Я достал отличный перевод Библии Мартина Лютера, которым многие из них пользуются. Так что по вечерам сочетаю приятное с полезным — читаю Писание и подтягиваю свой немецкий.

Целую вас всех и обнимаю. Еще раз спасибо за посылку. Жду ваших фотографий.

Ростик.

* * *

Да, мне все-таки пришлось уехать из Караганды. В декабре пришло вдруг письмо от тети Зои. Оказывается, мама заболела, и ее положили в больницу. Как заныло мое сердце от этого сообщения! Я чувствовала себя «без вины виноватой» в том, что случилось.

Через день вместе с девятимесячной Анютой я отправилась на Украину. Дорога была тяжелая, с пересадкой, и домой мы добрались на третьи сутки, часов в десять вечера. Тетушки, двоюродные сестры, Инна Константиновна — все сошлись к нам посмотреть на мое чадо. А чадо лежало на кровати в розовых