заливаемые приливом заросли камыша — мелкая вода темна, таинственна. Над ними сердито, хрипло кричит какая-то птица.
— Здесь.
Эрик останавливается и нагибается. Рут садится подле него на корточки. Между камышами и болотом возвышается сантиметров на десять ушедший в торфяную почву столбик.
— Мореный дуб, — говорит Эрик. Рут смотрит более пристально. Темная, почти черная поверхность испещрена маленькими отверстиями, словно проделанными личинками древоточца.
— Моллюски, — лаконично поясняет Эрик. — Они выедают древесину.
— Сколько ему лет?
— Точно не знаю. Но выглядит древним.
— Такой же древний, как хендж?
— Возможно, более позднего времени.
Руг касается столбика. На ощупь он мягкий, как конфета тоффи. Она преодолевает искушение запустить в него ногти.
— Пошли, — зовет Эрик. — Поищем следующий.
Следующий столбик находится примерно в двух метрах. Разглядеть его труднее, он почти полностью залит водой. Эрик расхаживает между ними.
— Невероятно. Земля здесь совершенно сухая, хотя с обеих сторон болото. Должно быть, это галечная насыпь; удивительно, что она не сместилась за столько лет.
Рут понимает его волнение.
— Значит, это может быть тропа через болото?
— Да, конечно. Отмечать тропу через священное место было так же важно, как границы. Шаг в сторону — и тебе конец, отправляешься прямо в ад. Держись тропы, и она приведет тебя в рай.
Эрик улыбается, но Рут вздрагивает, вспомнив письма. «Посмотрите на небо, на звезды, на тропы. Посмотрите, что вырисовывается силуэтом на фоне небосвода. Найдете ее там, где земля соединяется с небом». Знал автор писем об этой тропе? Он писал о тропах и курсусах. Не принес ли он Люси сюда, на этот пустынный ландшафт?
Они находят двенадцать столбиков, идущих почти до автостоянки и места, где Рут нашла останки, сохранившиеся с железного века. Эрик делает зарисовки и записи. Кажется, он полностью поглощен этим. Рут ощущает беспокойство, растерянность. С Нельсоном она была знатоком. Теперь чувствует себя низведенной до положения студентки.
— Как будешь датировать древесину? — спрашивает она.
— Попрошу Боба Буллмора.
Боб — коллега Рут, опытный специалист по захоронениям, знаток разложения флоры и фауны. Рут он нравится; привлечь его — хорошая мысль, но возникает ощущение, что ее оттерли в сторону. «Это мое открытие, — хочется закричать ей, — ты не был бы здесь, если б не я!»
Вслух она спрашивает:
— Скажем Филу?
— Пока повременим.
— Боб может сказать.
— Не скажет, если я попрошу.
— Думаешь, мы нашли связь между моими останками из железного века и хенджем?
Эрик насмешливо смотрит на нее:
— Твоими останками?
— Их нашла я, — вызывающе напоминает Рут.
— В этой жизни мы не владеем ничем, — возражает Эрик.
— Ты говоришь, как Катбад.
Эрик долго смотрит на нее, словно лектор, оценивающий нового студента. Потом произносит:
— Поехали, познакомишься с ним.
— С кем?
— С Катбадом. Познакомишься как следует.
— Сейчас?
— Да. Я собирался его навестить.
Рут колеблется. Как детективу-дилетанту ей хочется снова увидеть Катбада и оценить в отсутствие Нельсона с его скептицизмом, мешающим ей ясно мыслить. Но она все еще немного сердита на Эрика, скрывшего, что был наставником Катбада. И теперь выбирает между любопытством и обидой.
Пока она думает под насмешливым взглядом Эрика, ее телефон звонит, и звук этот потрясающе современный.
— Прошу прощения.
Рут отворачивается.
— Рут. Это Нельсон.
— О… привет.
— Вы заняты? Можете приехать в Спенуэлл? Немедленно.
— Зачем?
— Я в доме Скарлетт Хендерсон. Мы нашли в саду человеческие кости.
Глава двенадцатая
Спенуэлл — крохотная деревушка, вряд ли заслуживающая этого названия. Одна улица, телефонная будка и лавка, открытая всего два часа во второй половине дня. Семья Скарлетт живет в большом современном доме из уродливого бурого кирпича, слегка скрашенном плющом. Рут ставит машину за «мерседесом» Нельсона и двумя полицейскими автомобилями. Приезд полиции не укрылся от маленькой общины. Кучка детей смотрит широко раскрытыми глазами с другой стороны улицы, в окнах тут и там виднеются лица. Выражение их трудно разобрать: любопытные ли, испуганные, радостные.
Когда Рут подходит к дому, Нельсон появляется из-за угла. Передний сад истоптан башмаками полицейских. Кто-то уложил доски — очевидно, для тележки.
— Рут, — приветствует ее Нельсон, — как вы сегодня?
Рут чувствует себя несколько смущенной. Сегодня она профессионал, эксперт, и не хочет напоминания, что вчера вечером плакала из-за мертвой кошки.
— Лучше, — отвечает она. — Эрик, мой бывший наставник, появился после вашего отъезда.
Нельсон смотрит на нее чуть насмешливо, но говорит лишь:
— Хорошо.
— Где кости? — спрашивает Рут, спеша перейти к делу.
— За домом. Ищейки нашли это место.
В заднем саду, длинном, захламленном, валяются сломанные диваны и велосипеды, высится недостроенная горка из старых досок. Эксперты в белых комбинезонах толпятся вокруг большой ямы. Ищейки неистово виляют хвостами, натягивая поводки. Рут потрясенно осознает, что Хендерсоны тоже здесь. Мать и отец Скарлетт молча стоят у задней двери. Мать, довольно молодая, бледная, хорошенькая, с длинными темными волосами, выглядит потерянной. Она в пурпурной бархатной юбке и босиком, несмотря на холод. Отец постарше, лицо у него чуточку крысиное, худощавое, глаза водянистые. В саду трое их детей беззаботно играют на недостроенной горке.
— Это доктор Рут Гэллоуэй, — говорит Нельсон одному из людей в белых комбинезонах. — Специалист по захороненным костям.
«Будто собака», — думает Рут.
Рут смотрит на яму, идущую по меже между участком Хендерсонов и соседским. Ближе к дому находится дощатый забор, но здесь, в конце сада, только камни. «Граница», — думает Рут. В голове звучит голос Эрика: «Он обозначал границу. Нам следовало с почтением отнестись к этому месту».
