Он пожимает плечами:
— Мне не холодно. Возьми.
Рут с признательностью надевает куртку. От нее пахнет гаражом и немного лосьоном Нельсона. Нельсону в одной рубашке, кажется, вполне комфортно. Он переступает с ноги на ногу, с нетерпением дожидаясь возвращения Джуди. Рут вспоминает, как впервые его увидела — он взбегал на холмик к зарытым костям.
Наконец Джуди выходит из дома. Нельсон идет ей навстречу. Они быстро переговариваются, и Джуди возвращается в машину.
— Его здесь нет, — сообщает она Рут. — Шона утверждает, что его не видела. Я извещу все подразделения. Босс распорядился отвезти вас в какое-нибудь безопасное место.
Рут смотрит, как Нельсон садится в машину. «Он дал мне куртку, — думает она, — но не счел нужным попрощаться». И внезапно чувствует себя неимоверно усталой.
— Есть кто-нибудь, у кого вы можете остановиться? — поворачивается к ней Джуди.
Рут оглядывается на дом Шоны. Свет выключен. Девичников для нее там больше не будет.
— Подруга? — спрашивает Джуди. — Родные?
— Кое-кто есть, — отвечает Рут.
Дом стоит в ряду рыбацких коттеджей на набережной неподалеку от Бернем-Овери. Приземистый, побеленный, выдерживающий дождь и ветер с моря. Рут нерешительно топчется у порога, слушая, как волны бьются о волнорез. А вдруг его нет? Тогда придется спать под столом в университете, чтобы в девять ее разбудили мистер Тан и другие аспиранты. В данную минуту это кажется привлекательной перспективой.
Рут оглядывается на полицейскую машину, ждущую на улице. Интересно, не смотрят ли соседи из-за штор?
— Рут!
Она поворачивается и видит силуэт Питера в прямоугольнике света. Рут хочет сказать ему об Эрике и Шоне, попроситься на ночлег, но, к своему крайнему смущению, начинает плакать. Громко, прерывисто, неромантично всхлипывать.
Питер протягивает руку и втягивает ее внутрь.
— Все хорошо, — произносит он. — Все хорошо.
И закрывает за ними дверь.
Глава двадцать пятая
— Извини, — говорит Рут, сидя на диване Питера. Как во всех снятых внаем домах, мебель кажется неподходящей для комнаты, диван — неудобный.
— Что происходит? — спрашивает Питер, все еще стоя у двери.
— Ты бы сел, — предлагает Рут.
Она рассказывает ему о письмах, о Шоне и Эрике и, наконец, об идентификации по почерку.
— Господи. — Питер глубоко вдыхает. — Ты уверена?
— Да, — отвечает Рут, — и Шона призналась. Они писали эти письма, пытаясь сорвать расследование.
— Зачем им это?
— Дело в том, что одного из студентов Эрика обвинили в убийстве полицейского. Он был признан виновным и покончил с собой в тюрьме. Эрик винит во всем Нельсона, полицейского, который ведет дело об убийстве Скарлетт Хендерсон.
— Почему?
— Нельсон давал показания против этого студента. Его звали Джеймс Эгар.
— И теперь полиция ищет Эрика?
— Да, но он скрылся.
— А что Шона?
— Говорит, что не знает, где он.
Питер несколько секунд молчит, тревожно глядя на Рут.
— Они… полицейские полагают, что Эрик мог убить эту девочку?
— Не исключают этого.
— А как по-твоему?
Рут колеблется с ответом, не зная, что и думать. Она считала Эрика всемогущим, а Шону — своей подругой. Теперь и то и другое оказалось ошибкой.
— Не знаю, — говорит она наконец, — но, вероятно, это так. Автор письма словно бы намекал на то, где похоронено тело Скарлетт.
— Не может это быть совпадением?
Рут думает о загадочном, дразнящем тоне писем.
— Может. В письмах полно разных намеков. В них легко вложить какой угодно смысл.
— С какой стати Эрику убивать ее?
Рут вздыхает:
— Как знать? Может, он думал, что нужно принести жертву богам.
— Неужели ты веришь в это?
— Нет, не верю. Но может быть, Эрик верил.
Питер снова погружается в молчание.
Питер готовит омлет и откупоривает бутылку красного вина. Рут жадно ест. Обед с Шоной кажется столетней давностью. Оба изрядно выпивают, стремясь забыть об открытиях этого вечера.
— Знаешь, — твердит Питер, — я никак не могу поверить про Эрика. Мне он всегда казался настоящим нью-эйджером. Мир, любовь и бесплатные наркотики для всех. Не представляю, чтобы он убил маленькую девочку.
— А что, если он действительно верит во все это — в жертвы и приношения богам? Может, он счел, что нужно умиротворить богов за разрушение хенджа.
— По-твоему, он безумец?
Рут молча взбалтывает в стакане красное вино.
— Кто мы, чтобы решать, что безумно, а что разумно?
— Ты цитируешь Эрика!
— Да.
Рут, сидя на диване, подбирает под себя ноги. Несмотря ни на что, ее начинает одолевать сонливость.
— Ты его любила, так ведь? — спрашивает Питер изменившимся голосом.
— Что?
— Ты любила его. Я все время думал, ты любишь меня, но ты на самом деле любила Эрика.
— Нет, — возражает Рут. — Любила, но как друга. Может быть, как учителя. Я любила и Магду. С тобой было по-другому.
— Правда? — Питер подходит и становится перед ней на колени. — Правда, Рут?
— Да.
Питер целует ее, и ей кажется, что она тает в его объятиях. «Разве это дурно? — спрашивает она себя. — Он расстался с женой, я незамужняя. Кому мы причиним боль?»
— Господи, Рут, — бормочет Питер, уткнувшись ей в шею, — я так тосковал по тебе. Я люблю тебя.
Это ставит точку. Рут выпрямляется и отталкивает его.
— Нет.
