— Ага, я видел, как хорошо ты ею владеешь, — отозвался Джейми, заткнув мне рот ложкой, — Если ты станешь орудовать ложкой так же ловко, как той иголкой, то прольешь все себе на грудь, кулинарный шедевр пропадет понапрасну и Мерфи за такое транжирство проломит мне башку черпаком. Давай открывай рот.
Что мне оставалось делать? Возмущение постепенно таяло, превращаясь с каждой ложкой супа в нечто вроде теплого, убаюкивающего оцепенения. Пустой желудок, благодарно откликаясь на наполнение, даже каким-то образом способствовал облегчению боли в руке.
— Ну что, может, добавки? — спросил Джейми. — Тебе нужно набираться сил.
Не дожидаясь ответа, он открыл присланную Мерфи супницу и снова наполнил плошку.
— Где Измаил? — осведомилась я, воспользовавшись коротким перерывом.
— На задней палубе. Создается впечатление, что под палубами ему не по себе, и мне трудно его винить, памятуя о рабах, виденных в Бриджтауне. Я велел Мейтленду повесить ему гамак.
— Думаешь, это безопасно — оставлять его без присмотра? И что это за суп?
После первой ложки на языке осталось приятное, тающее ощущение, со второй я ощутила вкус в полной мере.
— Черепаховый. Прошлой ночью Штерн поймал большую морскую черепаху. Он обещал сохранить панцирь: из него можно сделать прекрасные гребни для твоих волос.
Джейми слегка нахмурился, задумавшись то ли о любезности Лоренца Штерна, то ли об Измаиле.
— Что же до Измаила, то он не оставлен без присмотра. За ним приглядывает Фергюс.
— У Фергюса медовый месяц, — напомнила я. — Не стоило заставлять его делать это. А что, суп и вправду черепаховый? Никогда раньше не пробовала. По-моему, просто чудесно.
Джейми ничуть не растрогало упоминание об особом статусе Фергюса.
— Думаю, парень женился надолго и успеет еще натешиться, — заявил он. — Ничего с ним не случится, если он проведет одну ночку, не снимая штанов. Говорят, что воздержание добавляет сердцу стойкости.
— Вздор! — возразила я, уклоняясь от ложки. — Тщетная надежда. Если воздержание и добавляет чему-то стойкости, то вовсе не сердцу, а тому, чему и положено стоять.
— Слова, совершенно неподобающие уважаемой замужней женщине, — с укором сказал Джейми, засовывая ложку мне в рот. — И добавлю, опрометчивые.
— Опрометчивые? — удивилась я.
— Это небольшое испытание моей стойкости, — спокойно пояснил он, зачерпывая из тарелки. — Сидишь тут, понимаешь, с распущенными волосами и торчащими сосками размером с вишни.
Я непроизвольно посмотрела вниз, и следующая ложка угодила мне в нос. Джейми щелкнул языком и, подхватив тряпицу, быстро промокнул мне грудь. Вообще-то моя рубашка и вправду была из очень тонкого хлопка и, даже будучи сухой, ничего особенно не скрывала.
— Можно подумать, будто ты их раньше не видел, — огрызнулась я.
— Я пью воду каждый день с тех пор, как меня отняли от груди, — напомнил Джейми. — Однако из этого не следует, что я никогда не испытываю жажды. — Он взялся за ложку. — Хочешь еще немножко?
— Нет, спасибо, — ответила я, увертываясь. — Чего мне хочется, так это услышать побольше о твоей стойкости.
— Сейчас не время, ты ведь больна.
— Мне гораздо лучше, — заверила я Джейми. — Можно взглянуть?
На нем были просторные, похожие на подштанники холщовые матросские штаны, в которых запросто можно было спрятать три мертвые кефали без всякого вреда для мужской стойкости.
— Нет, нельзя! — смущенно пробормотал он. — Ты что, сюда же в любой момент кто-то может войти. И потом, я не думаю, что от этих погляделок будет хоть какой-то толк.
— Но ты не можешь утверждать это, пока я не поглядела. Кроме того, никто не мешает тебе закрыть дверь на засов.
— Запереть дверь? Интересно, зачем? Неужто я похож на мужчину, способного воспользоваться беспомощностью женщины, которая мало того что ранена и горит в лихорадке, так еще и пьяна? — спросил он, но тем не менее встал.
— Это кто это «пьяна»? — возмутилась я. — Ничего подобного! Где это видано, чтобы кто-нибудь напился пьян с черепахового супа?
Правда, даже утверждая это, я чувствовала, что приятное тепло в животе распространяется куда-то вниз, в область между ног, а в голове появилась необычайная легкость, вроде бы не относящаяся к симптомам лихорадки.
— Любой напьется, если отведает черепахового супа, состряпанного Алоизием О’Шонесси Мерфи. Судя по запаху, он влил туда самое меньшее бутылку шерри. Больно уж они падки на спиртное, эти ирландцы.
— Я, во всяком случае, не пьяна, — заявила я, вытягиваясь на подушках, насколько могла себе позволить. — Помнится, ты сам говорил, что, если кто-то может стоять на ногах, он не пьян.
— Но ты-то как раз стоять не можешь, — заметил Джейми.
— Зато ты можешь. И я смогу, если понадобится. И нечего менять тему. Мы говорим о твоей стойкости.
— Ну так ты можешь просто закончить этот разговор, потому что…
Он осекся и даже слегка ойкнул, когда мне удалось удачно ухватить его левой рукой.
— Значит, я беспомощная? Неуклюжая? — В моем голосе звучало удовлетворение. — Признайся, что проблема в первую очередь у тебя!
— Слушай, отпусти меня сейчас же, — прошипел он сквозь зубы испуганно оглядываясь через плечо. — Каюта открыта, и сюда в любой момент может кто-то войти!
— Так ведь я предлагала тебе запереть дверь, — отозвалась я, и не подумав разжимать хватку, потому как объект, оказавшийся в моей руке, демонстрировал весьма примечательную живость.
Джейми смотрел на меня сузившимися глазами, дыша через нос.
— У меня не в обычае применять силу против больных женщин, — процедил он сквозь зубы, — но для особы, изнемогающей от лихорадки, у тебя, англичаночка, на диво крепкая хватка. Если ты…
— Да сказано же тебе, мне лучше, — перебила я. — Предлагаю сделку: закрой дверь на засов, и я докажу тебе, что не пьяна.
Не без сожаления, но в доказательство искренности своих намерений, я отпустила его.
Джейми постоял, глядя на меня и рассеянно почесывая место, подвергшееся неожиданной атаке, потом приподнял рыжую бровь и пошел закрывать дверь.
Когда он вернулся, я уже поднялась с кровати и стояла, слегка пошатываясь, но довольно прямо, держась за спинку. Джейми окинул меня критическим взглядом.
— Это не сработает, англичаночка, — сказал он с огорченным видом. — Стоя не получится. При такой качке нам на ногах не удержаться, а на этой койке, сама знаешь, я и один-то не помещусь, не то что мы вместе.
Качка и впрямь была основательной: фонарь на своем шарнирном кронштейне висел ровно, но вот полка над ним заметно кренилась то взад, то вперед, по мере того как «Артемида» приподнималась и опускалась на волнах. Я ощущала легкое содрогание досок под босыми ногами и понимала, что Джейми прав. Но по крайней мере, тема заинтересовала его настолько, что заставила забыть о морской болезни.
— Этим можно заняться и на полу, — с надеждой предложила я.
Джейми посмотрел вниз, на ограниченное палубное пространство каюты, и нахмурился.
— Ага, но здесь мы можем заняться этим разве что на змеиный манер. Как тебе эта мысль, англичаночка? Обвиться вокруг друг друга между ножками стола?
— Я не против.
— Нет, — пошел на понятную Джейми, сокрушенно качая головой. — Это может повредить твоей руке.
