внушительного. Но прежде всего мое внимание привлекли каменные и терракотовые статуэтки, размешенные на столе, несомненные образцы примитивной языческой скульптуры. Фетиши, или идолы.
Все они изображали сидящих на корточках женщин или на поздней стадии беременности, или с непропорционально большими грудями и бедрами и были исполнены явной и слегка тревожащей женской сексуальности. Склонности к ханжеству за мной никогда не замечалось, но я никак не ожидала увидеть подобные предметы в чьей-либо гостиной.
Впрочем, здесь присутствовали и не столь фривольные предметы, но тоже по-своему вызывающие — реликвии якобитского движения. Серебряная табакерка, стеклянный графин, узорчатый веер, сервировочный поднос, даже большой тканый ковер на полу — все эти предметы были украшены белой розой Стюартов. Впрочем, как раз этому удивляться не приходилось: немалое число якобитов, вынужденных после Куллодена покинуть Шотландию, перебралось в Вест-Индию искать счастья за океаном. Мне весь этот антураж внушал оптимизм: владелец дома, симпатизирующий якобитам, наверняка встретит земляка из Шотландии радушно, что облегчит решение вопроса с Айеном.
«Если он вообще здесь», — прозвучало в моей голове предостережение.
Из внутренних помещений дома донеслись шаги, дверь возле очага отворилась.
Джейми тихо охнул, словно получив удар под дых. Я вскинула глаза на вошедшую в комнату хозяйку дома, вскочила на ноги и выронила маленькую серебряную чашку.
— Вижу, Клэр, фигурка у тебя по-прежнему девичья.
Она склонила голову набок, забавляясь моей растерянностью. Ее зеленые глаза весело заблестели.
На меня будто столбняк напал, так что я даже заговорить не смогла, хотя в голове упорно вертелся не совсем вежливый ответ: мол, про нее этого никак не скажешь.
Джейлис Дункан всегда отличалась чувственными формами — пышной грудью и впечатляюще округлыми бедрами — при нежной, сливочной коже. Кожа осталась той же, а вот формы значительно прибавили в объеме: Джейлис раздалась во всех направлениях. Просторный, но тонкий муслиновый халат не скрывал того, как дрожала и колыхалась при каждом движении рыхлая плоть. Ее лицо, некогда четко очерченное, тоже пополнело и расплылось, но потрясающие зеленые глаза остались прежними и, как и прежде, были полны злого юмора. Она тяжело опустилась в свое кресло, кивнула между делом Джейми и громко хлопнула в ладоши, призывая прислугу.
— Давайте попьем чаю, — предложила Джейлис. — Давайте. А потом я погадаю вам по спитой заварке: у меня, знаете ли, репутация неплохой гадалки. Можно даже сказать, предсказательницы будущего. А почему бы и нет?
Она снова рассмеялась, и полные щеки порозовели. Если она, увидев меня, и была поражена так же, как я, то скрывать это ей удавалось превосходно.
— Чаю, — приказала Джейли явившейся на зов служанке. — Того, особого, из голубой жестянки, поняла? И лучших ореховых пирожных. Надеюсь, ты не откажешься? — спросила она, повернувшись ко мне и склонив голову набок на манер чайки, оценивающей возможность сцапать рыбешку. — Как-никак, случай особый. Я, бывало, задумывалась: пересекутся ли наши с тобой дорожки после того дня в Крэйнсмуире?
Биение моего сердца замедлилось; потрясение сменилось нахлынувшей волной любопытства. У меня тут же возникло множество вопросов, и, не в силах отдать предпочтение ни одному из них, я наугад выхватила из этой кучи первый попавшийся.
— Ты все про меня знала? Еще когда мы с тобой встречались в Крэйнсмуире?
Она покачала головой, пряди сливочно-белых волос выбились из заколок и упали на шею. Рассеянно пытаясь прибрать их, Джейли с интересом присматривалась ко мне.
— Ну, до меня дошло не сразу, нет. Хотя мне и правда показалось, что есть в тебе что-то очень странное. Надо думать, ты прошла сквозь камни случайно? Я имею в виду, что у тебя не было такого умысла?
— Не в этот раз, — ответила я, — Впервые — да, то была случайность. Зато ты, как я понимаю, отправилась намеренно из тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года.
Она кивнула, продолжая ко мне присматриваться. Между бровями залегла складка, углублявшаяся тем больше, чем пристальнее был ее взгляд.
— Ага, хотела помочь Красавчику принцу Чарли.
Рот ее скривился, будто в него попала какая-то гадость. Неожиданно она повернулась и смачно плюнула на полированный пол.
— Грязный итальянский трус! — процедила Джейли, и глаза ее загорелись темным, недобрым светом. — Знай я это заранее, отправилась бы прямиком в Рим и прикончила его, пока еще было время. Его братец Генри, надо думать, ничуть не лучше — сопливый попик, у которого, наверное, и яиц-то нет. Впрочем, какая разница. После Куллодена все Стюарты ничего не стоят, что один, что другой.
Вздохнув, Джейли переместила грузное тело, отчего ротанговое кресло под ней заскрипело, и нетерпеливо помахала рукой, отметая вопрос о Стюартах.
— Ну, в настоящее время с этим покончено. Итак, ты попала сюда по случайности, прошла сквозь камни примерно на День костров, да? Обычно так это и происходит.
— Да. — В моем голосе прозвучало удивление. — Со мной это и вправду произошло на Праздник кельтских костров, но что ты подразумеваешь под словом «обычно»? Тебе что, доводилось встречать много таких, как… мы?
Последние слова стоили мне усилия. Джейли рассеянно покачала головой.
— Не то чтобы много…
Казалось, ее что-то беспокоит, но, возможно, раздражение имело своей причиной отсутствие напитков и закусок. Во всяком случае, она схватила со стола серебряный колокольчик и яростно зазвонила.
— Черт бы ее побрал, эту Клотильду! — выругалась Джейли, после чего вернулась к заданному вопросу: — Даже совсем немного: не считая тебя, был только один случай. Право же, я чуть в обморок не грохнулась, когда увидела отметину от прививки на твоей руке и поняла, что ты такая же, как я.
Она прикоснулась к своей пухлой руке, где под тонким муслином скрывался след от вакцинации, и снова по-птичьи склонила голову набок, глядя на меня ярким зеленым глазом.
— Нет, когда я сказала, что обычно так и происходит, я имела в виду легенды о людях, которые исчезают в кольцах фей и в каменных кругах. Эти люди обычно проходили через круг накануне Белтейнна или Самхеина, некоторые — накануне праздника солнца, Иванова дня, или в период зимнего солнцестояния.
— Так вот что это был за список! — воскликнула я, вспомнив серую тетрадь, которую нашли мы с Роджером Уэйкфилдом. — У тебя был список дат и инициалов, всего около двухсот строк. Я не знала, что они означают, но заметила, что большинство дат относились к концу апреля — началу мая или к концу октября.
— Да, верно, — кивнула Джейли, задумчиво глядя на меня. — Значит, ты нашла мою тетрадку? И из нее узнала, что меня нужно искать на Крэг-на-Дуне? Ведь это была ты, верно? Это ты позвала меня по имени прямо перед тем, как я вошла в круг?
— Джилиан, — произнесла я и увидела, как при звуках имени, которое она когда-то носила, ее зрачки расширились. — Джилиан Эдгарс. Да, это была я. Не знала, что ты увидела меня в темноте.
В памяти всплыли образы прошлого: ночная тьма, круг черных камней, пылающий костер в центре и стоящая рядом стройная девушка, чьи светлые волосы растрепаны тягой горячего воздуха.
— Я тебя не видела, — ответила она. — Правда, позже, когда услышала твой крик на процессе о ведовстве, голос показался мне знакомым. Ну а потом я увидела отметину на твоей руке.
Джейли пожала массивными плечами, и при этом движении тонкий муслин туго натянулся.
— А кто был с тобой в ту ночь? — с любопытством осведомилась она. — Мне запомнились двое: симпатичный темноволосый парень и девушка.
Она зажмурилась, сосредоточилась и снова открыла глаза, всматриваясь в мои черты.
— Погоди-ка, мне кажется, я ее знаю. Не могу вспомнить имени, но готова поклясться, что ее лицо
