К дуэли между Жаном Робером и г-ном де Вальженезом.
Даже если предположить, что дворянину повезет и он убьет поэта, смерть Жана Робера не заставит г- жу де Маранд полюбить г-на де Вальженеза.
А вот явиться на следующий день к молодой женщине и сказать: 'Я провел вечер за вашей постелью, все видел и слышал, купите мое молчание за такую-то цену' - это позволяло надеяться на то, что г-жа де Маранд, боясь и за любовника, и за мужа, согласится перед угрозой на то, в чем упрямо отказывала вопреки самым нежным уговорам.
Именно это соображение и решило все дело. Г-н де Вальженез думал теперь лишь о том, как удалиться, потому что видел и слышал все, что хотел увидеть и услышать. Но не так-то легко выбраться из-за кровати; даже если вы идете крадучись, вас выдает скрип лакированных сапог или паркета, может шевельнуться занавеска - все это нарушает безмятежную тишину любовной сцены Так и случилось: г-н де Вальженез хотел было удалиться, но паркет скрипнул, и занавески шевельнулись.
Жан Робер бросился к кровати, узнал молодого дворянина и вскричал: 'Вы? Здесь??!'
- Да, это я! - отвечал де Вальженез; видя перед собой мужчину, что было равносильно смертельной опасности, он гордо выпрямился.
- Негодяй! - взревел Жан Робер, хватая его за шиворот.
- Полегче, господин поэт; в доме находится, всего в нескольких шагах от нас, может быть, третье заинтересованное лицо, которое может услышать наши препирательства, что, вероятно, огорчило бы сударыню.
- Подлец! - вполголоса проговорил Жан Робер.
- Еще раз повторяю: тише! - предупредил г-н де Вальженез.
- Я могу говорить громко или тихо - все равно я вас убью, - пообещал Жан Робер.
- Мы находимся в комнате женщины, сударь.
- Давайте выйдем!
- К чему шуметь понапрасну. Вы же знаете мой адрес, не так ли? Если забыли, я напомню. Я к вашим услугам.
- Почему не теперь же?
- О! Теперь же! Вы забыли, что сейчас на улице кромешная тьма. А не мешает ясно видеть что делаешь. Да и госпоже де Маранд, как видно, не по себе.
Молодая женщина в самом деле упала в кресло.
- Хорошо, сударь, до завтра! - смирился Жан Робер.
- Да, сударь, завтра и с превеликим удовольствием.
Жан Робер снова перешагнул кровать и опустился перед г-жой де Маранд на колени.
Господин Лоредан де Вальженез выскочил в коридор через альковную дверь и закрыл ее за собой.
- Прости, прости меня, Лидия, любимая! - обняв молодую женщину за плечи и поцеловав, сказал Жан Робер.
- За что простить? - спросила она. - Какое преступление ты совершил? Как же здесь оказался этот человек?
- Не беспокойся, ты его больше не увидишь! - с чувством выговорил Жан Робер.
- Ах, любимый мой! - воскликнула несчастная женщина, крепко прижимая его голову к своей груди. - Не вздумай рисковать своей драгоценной жизнью ради этого никчемного человека.
- Не бойся! Ничего не бойся!.. С нами Бог!
- Я думаю обо всем этом иначе. Поклянись, друг мой, что не станешь сражаться с этим ничтожеством.
- Как я могу это обещать?!
- Если любишь меня, поклянись!
- Не могу! Да пойми же!.. - взмолился Жан Робер - Значит, ты меня не любишь.
- Я? Не люблю тебя? О Господи!
- Друг мой! - проговорила г-жа де Маранд - Похоже, я сейчас умру.
В самом деле, казалось, жизнь оставляет Лидию: дыхания было не слышно, она сильно побледнела и будто застыла.
Жан Робер не на шутку встревожился.
- Я готов обещать все, что ты хочешь, - сказал он.
- И ты сделаешь, что я прикажу?
- Разумеется.
- Поклянись!
- Жизнью своей клянусь! - сказал Жан Робер - Я бы предпочла, чтобы ты поклялся моей жизнью, - призналась г-жа де Маранд. - У меня по крайней мере была бы надежда умереть, если бы ты нарушил свое слово.
С этими словами она обвила его шею руками, крепко обняла, так что едва не задушила, пылко поцеловала, и на мгновение их души воспарили так высоко, что они едва не забыли о только что разыгравшейся страшной сцене.
VII
Глава, в которой автор предлагает г-на де Маранда в качестве образца для подражания всем мужьям - прошлым, настоящим и будущим
Как только Жан Робер ушел, г-жа де Маранд поспешила вниз, в свою настоящую спальню, где Натали уже ожидала ее для вечернего туалета.
Но, проходя мимо, г-жа де Маранд бросила ей:
- Мне не нужны ваши услуги, мадемуазель.
- Разве я имела несчастье вызвать неудовольствие госпожи? - нахально спросила камеристка.
- Вы? - презрительно переспросила г-жа де Маранд.
- Госпожа обычно добра ко мне, - продолжала мадемуазель Натали, - а нынче вечером говорит со мной так строго, что я подумала...
- Довольно! - отрезала г-жа де Маранд. - Ступайте и никогда больше не смейте показываться мне на глаза! Вот вам двадцать пять луидоров, прибавила она, доставая из комода ролик золотых монет. - И чтобы завтра утром вас не было в особняке - Мадам! Когда людей выгоняют, им хотя бы объясняют причину! - возвысила голос камеристка.
- А я не желаю ничего вам объяснять. Возьмите деньги и ступайте прочь.
- Хорошо, мадам, - прошипела камеристка, взяла деньги и бросила на хозяйку полный ненависти взгляд. - Я буду иметь честь обратиться за разъяснениями к господину де Маранду.
- ГЬсподин де Маранд повторит вам то же, что вы слышали от меня. А пока ступайте вон, - строго проговорила молодая женщина.
Тон, которым все это произнесла г-жа де Маранд, жест, которым сопровождала свои слова, не допускали возражений.
Мадемуазель Натали вышла, хлопнув дверью.
Оставшись одна, г-жа де Маранд разделась и поскорее легла, охваченная противоречивыми чувствами, которые легко угадать, но трудно описать.
Едва она легла, как послышался негромкий стук в дверь.
Она непроизвольно вздрогнула и инстинктивно прикрыла свечу гасильником из золоченого серебра. Соблазнительная спальня, которую мы уже описывали ранее, освещалась теперь лишь лампой богемского стекла, горевшей в небольшой оранжерее и проливавшей опаловый свет.
Кто мог стучать в такое время?
Не камеристка: она бы не осмелилась.
Не Жан Робер: никогда ноги его не было, во всяком случае ночью, в этой спальне, являвшейся частью супружеских покоев.
Не г-н де Маранд: в этом отношении он был скромен не менее Жана Робера и заходил в спальню к жене всего несколько раз с той ночи, когда явился дать совет остерегаться монсеньера Колетти и г-на де Вальженеза.
Уж не Вальженез ли это?
