Ей потребовалась вся ее воля, чтобы держать себя в руках.
– Я знаю, что вы сказали, но все это полная чушь. – Она подтянула вверх и зашнуровала свой корсет. – Со временем какая-нибудь служанка в гостинице заметит, что меня в номере нет. Она скажет об этом другой, та еще кому-нибудь, и слухи расползутся повсюду, пока весь Эдинбург об этом не узнает. Что бы вы там ни говорили, но мое будущее безвозвратно потеряно.
Он насмешливо взглянул на нее с высоты своего роста:
– Поэтому вы решили торговать собой?
– Нет! Я просто подумала, может, вы захотите…
– Помучить себя созерцанием ваших прелестей? Как же мало вы знаете о мужчинах! – Он продолжал ходить туда-сюда, сжав кулаки. – Лицезрение ваших достоинств только заставляет меня желать большего.
– Ну и что, все равно вам этого не видать, – огрызнулась она.
– Я это знаю, будьте вы прокляты! Об этом я и говорю! Вы сильно рисковали, искушая меня подобным образом…
– Я искушала вас? Это вы все начали!
– Только потому, что подумал, что вам это тоже нравится! – Он остановился в нескольких футах от нее и добавил язвительно: – Я не уверен, что вы только притворялись.
Венеция завязала шелковые шнуры своей накидки.
– Но я в самом деле притворялась, – солгала она. – Я подумала, что это может несколько… смягчить вас.
Желваки заходили у него по скулам.
– Глупая чертовка. В следующий раз лучше пойте, так будет безопаснее.
– Вы говорили, что вам не нравится мое пение, – обиженно возразила она.
– Это гораздо приятнее, чем видеть вас под собой, делающей вид, что вам нравятся мои ласки… – Странное выражение промелькнуло у него на лице. Затем он посмотрел на свою ладонь, потирая пальцы.
Когда девушка в следующий раз встретилась с ним взглядом, глаза его горели так, словно видели ее насквозь.
– Значит, вы не испытывали никакого удовольствия от наших поцелуев и ласк, так что ли?
– Абсолютно никакого, – сказала она ледяным тоном, какой сумела изобразить. Нужно постараться, чтобы он ей поверил. – С чего бы?
– И вам ничуть не понравилось, когда я ласкал ваше заветное местечко…
– Конечно же, нет! – воскликнула она, покраснев до корней волос. Как он посмел так открыто говорить об этом? – Я не настолько испорчена, как вы думаете.
Лахлан подошел к ней, прищурившись.
– Значит, вы только пытались смягчить меня, когда побуждали подарить вам облегчение? В этом вы хотите меня убедить?
Встревоженная его странным напором, Венеция потупила взгляд, сосредоточенно застегивая накидку дрожащими руками.
– Именно в этом. Ведь я, в конце концов, Принцесса Гордячка.
– Да. – Лахлан взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в лицо. – Вы Принцесса, согласен. – Он погладил пальцем ее нижнюю губу, и ее охватила дрожь, хотя она пыталась изо всех сил сдержаться.
Неожиданная веселость осветила его лицо.
– Только я совсем не уверен насчет Гордячки. Вам больше подходит Принцесса Макиавелли.
Девушка удивленно уставилась на него:
– А кто она такая? Какая-то итальянская леди?
Он рассмеялся:
– Макиавелли был выдающимся мужчиной, написавшим одну замечательную книгу. Насчет того, как быть мудрым и практичным. Как добиваться того, чего хочешь.
Венеция не знала, как реагировать, – обрадоваться или насторожиться.
– В любом случае я Принцесса, не так ли? – Она старалась говорить высокомерно. – Мое высокое положение требует, чтобы со мной не обращались грубо, словно со шлюхой, швыряя на землю и давая волю рукам.
– Если только на это нет веских причин, – напомнил он.
– Да, совершенно верно.
Все еще удерживая ее подбородок, Лахлан склонился ниже, коснувшись губами уха.
– Всего одна неувязка с этим вашим заявлением.
Сердце ее забилось чаще. Он стоял слишком близко, чтобы она могла его игнорировать, будь он проклят.
– И что же это?
