кровати. Пес с готовностью повернулся, готовый затеять игру.
— Перестань! — прошипел Брайан. — Ты можешь разбудить ее.
— Я уже проснулась, — пробормотала Николь из-под простыней. Она высунула лицо, и Килтер, виляя хвостом, покрыл ее щеки и нос поцелуями. Оттолкнув пса, Брайан нагнулся к Николь, чтобы сделать то же самое. Николь рассмеялась.
— Ты что? — обиженно спросил Брайан.
— Я попробовала себе представить, как бы меня целовал Уоллингфорд после того, как меня расцеловала шотландская борзая.
Брайан фыркнул, затем его лицо сделалось серьезным.
— Не будем о неприятном. Я не хочу, чтобы ты думала об этом хлыще, когда находишься в нашей общей постели. А ты, Килтер, слезай с кровати.
Пес спрыгнул на пол, отчего окна тревожно задребезжали. Брайан притянул к себе Николь. Волосы ее были распущены и освещены бледным светом зари, от нее пахло торфяным костром, его собакой, его постелью, его телом и семенем. Сквозь прозрачную ночную рубашку Николь просвечивали тяжелые, пышные груди. Брайан легонько их погладил, увидел, как напружинились соски, и в нем вспыхнуло желание, которое за пять месяцев их женитьбы не ослабло. Николь улыбнулась и положила руку ему на голову, сделав это очень непринужденно и грациозно. Она подалась вперед, выставив вперед такие обольстительные, такие аппетитные груди.
— Искусительница, — сказал он и упал на нее, дергая за ленточки ночной рубашки.
Килтер принес чулок. Он встал передними лапами на подушку Николь, с интересом наблюдая за действиями своего хозяина. Затем удалился на коврик у камина, чтобы дочиста вылизать себе левую ногу.
— Удивительно умная собака, шотландская борзая, — прошептала Николь. — Или ты ее дома тренировал?
— Перестань напоминать мне о моем отвратительном прошлом, — проговорил Брайан, прижимаясь бедрами к Николь. Он сдвинул одеяла и простыни таким образом, чтобы защитить Николь от потока прохладного ноябрьского воздуха. Затем задрал ей ночную рубашку до талии, провел ладонями по ее бедрам, прижал их к ягодицам. Рука Николь скользнула к его паху, ее пальцы обвились вокруг толстого ствола, и Бору застонал от сладостных ощущений.
— М-м-м… Моя любовь…
Брайан принялся энергично ласкать ее груди. Свободной рукой Николь обняла его за голову и привлекла к себе.
— Как, уже? — притворно удивился он. — Я почти ничего не успел сделать.
— Например? — шепотом спросила она, глядя в голубые глаза мужа.
— Например, вот это.
Его длинные пальцы легли на лобок и затеяли сладостную игру с завитками.
— Ах, это, — сказала Николь.
Глядя на нее, он улыбнулся, его пальцы скользнули ниже и достигли теплой влажной расщелины. Волна наслаждения пробежала по телу Николь, когда кончик пальца дотронулся до тугого бутона. Пальцы проникли в расщелину и стали двигаться взад и вперед со все возрастающей скоростью. Николь схватила Брайана за плечи и потянула на себя. Пламя в ее чреслах разгоралось все сильнее. Она нетерпеливо сжала в кулак его ствол и попыталась ввести в себя. Однако Брайан не торопился, он приподнялся над ней и толкался тугой головкой в узелок страсти и горячие складки, дразня и сводя ее с ума, и она, не выдержав сладостной пытки, воскликнула:
— Ну же, Брайан, ради Бога!
— Ну хорошо. — Широко улыбаясь, муж глубоко вошел в нее. Однако вскоре улыбка сошла с его лица, когда он ощутил, как мышцы ее лона заглатывают его. Ее объятия были сильными и уверенными. Николь заполучила то, что хотела. В их любовном поединке открылось нечто новое для Брайана. Николь, в отличие от других женщин, не ощущала себя покоренной стороной. Она становилась равноправным партнером в любви, она требовала не меньше, чем отдавала. А отдавала она ему все. С самого первого раза.
Ее руки сжимали его ягодицы, изо рта вылетали страстные крики. Брайан ощущал, как стенки ее лона волнообразно сжимают его ствол, как они увлажняются. Чтобы продлить удовольствие жене, он решил задержать семяизвержение, и от напряжения закусил губу. Однако Николь хотела этого немедленно и продемонстрировала свое желание, подняв бедра так высоко, что его ствол вошел в нее до основания.
— Николь! — предупреждающе произнес он.
— Ах, Брайан, прошу тебя!
И тогда он сдался, излил семя во влажное горячее лоно, пока она выкрикивала его имя и содрогалась в его объятиях. Любовь наполняла их тела и души, переливалась из одного тела в другое, и это длилось, казалось, целую вечность. Наконец Николь откинулась на подушки, а Брайан обессилен-но рухнул рядом.
— А-а-а, — шепотом проговорила она, прислонясь к его груди. — Ты просто титан.
— Правда? — заулыбался Брайан. — Но и ты не хуже.
— Всему, что я умею, научил меня ты, — жеманно сказала Николь, опуская ночную рубашку. Он задержал ее руку.
— Погоди, может, я еще не насытился тобой.
— Надеюсь, что так.
— Ах ты, бесстыжее создание! — Брайан засмеялся и поцеловал ее. — Нам ведь предстоят еще кое-какие дела. Нельзя же все время бездельничать в постели.
— Это не так, — сказала Николь, запуская пальцы в поросль волос на груди Брайана. — Это тяжелая работа.
— С моей стороны.
— На сей раз я буду сверху.
— Ну, если ты настаиваешь, — с готовностью согласился он.
И Николь взгромоздилась на мужа.
После этого они снова заснули. Килтер улегся между ними. Они проспали до полудня. А в полдень раздался стук в дверь и вошла Меган в сопровождении горничной, втащившей перегруженный едой поднос.
— Завтрак, — объявила мать Брайана. — А может, и ленч. Называйте как хотите.
Николь с готовностью села в постели.
— Вы знаете, я умираю от голода!
Брайан засмеялся и завязал ленточки на лифе ее рубашки, чтобы прикрыть грудь.
— Она бессовестная, правда, мама?
— Не более чем ты, — добродушно улыбнулась Меган. — Тебе пришла посылка, Николь. Из монастыря.
— Еще одна? — удивилась Николь.
— Да. Наверное, опять вышитые простыни. — Меган щелкнула пальцами, подзывая Хейдена, который дожидался в коридоре. Тот вошел с огромным пакетом, выражение лица у него было, как обычно, мрачным.
— Господи, да они обеспечили меня полотенцами и простынями на три жизни, — сказала Николь.
— Любовь моя, да ведь они знают, что самостоятельно шкафы Тобермау подобными вещами ты не заполнишь.
— Ах так? Тогда сегодня после полудня вместо верховой езды я займусь тем, что стану вышивать чайные полотенца.
— Черта с два ты этим займешься! — свирепо возразил Брайан. Николь удовлетворенно улыбнулась и стала развязывать веревки и разворачивать бумажную упаковку.
Появилась коробка с запиской сверху. Николь развернула записку.
— Ну? От кого это? — спросил Брайан.
— От Гвен. Но она пишет, что вообще-то это от всех. — Николь с любопытством подняла крышку и извлекла из- под папиросной бумаги маленькую белую рубашку, украшенную вышивкой. — Ой, — воскликнула она, — какая прелесть!
— Несколько маловата для меня, — заметил Брайан.
— Это для твоего сына, болван ты эдакий!
— Для моей дочери, ты хочешь сказать. — Он пощадил ее по округлившемуся животу.
— Для твоего сына, — повторила Николь и снова сунула руку в коробку. Она извлекла кусок белого полотна квадратной формы, края которого были аккуратно подвернуты и подшиты.
— А вот и носовой платок для тебя! Нет, погоди, тут целая дюжина платков!
Меган рассмеялась:
— Нет, любовь моя, это пеленки!
— Пеленки? А для чего они?
Мать Брайана посмотрела на сына:
— Подгузники, салфетки, — пояснила она. В этот момент раздосадованный Хейден поклонился и ушел.
— Бедняжка, — сказал Брайан. — Готов биться об заклад, что он сейчас очень сожалеет о том, что его должность передается по наследству.
Николь улыбнулась мужу и вытащила из коробки красивый маленький свитер.
— Должно быть, это связала сама миссис Тредуэлл. Даже Кэтрин не вяжет так искусно. Ой, Брайан, посмотри! — Николь извлекла миниатюрный батистовый жакет, украшенный мелким жемчугом и бахромой. — К нему приложена записка от Бесс. Она надеется, что ты покажешь это всем своим знакомым шотландцам, чтобы они могли узнать, какая хорошая она хозяйка.
— Шотландские дети не носят таких вещей, — проворчал Брайан.
— А наш будет носить.
— Надеюсь, это будет девочка. — Однако не удержался и провел пальцами по искусной вышивке. — Наверное, требуется целая вечность, чтобы все это вышить!
Николь снова запустила руку в коробку и достала прямоугольную деревянную коробочку поменьше. Увидев надпись на ней, она засмеялась:
— А вот это для тебя! Должно быть, от мадам.
— Сигары! — радостно воскликнул он и стал тут же открывать коробку. — Кубинские! Дай ей Бог здоровья! О, да тут тоже записка. — Он развернул ее, прочитал, и лицо его вытянулось.
— Что стряслось? — спросила Николь.
— Она пишет, что сигары нужно передать, когда родится ребенок. Проклятие!
— Я думаю, что ты можешь выкурить одну или две, пока мы его ждем. Как вы считаете, миледи?
— Меган, просто Меган, — мягко напомнила ей мать Брайана. — Да, я тоже так считаю.
Брайан тут же чиркнул спичкой и запалил сигару, затем посмотрел на Николь, лицо которой вдруг приобрело бледно-зеленоватый оттенок.
— Ты не мог бы не курить до завтрака, любовь моя?
— Прошу прощения. Я совсем забыл. Подай сюда поднос, Элспет.
Он погасил сигару, а Элспет стала раскладывать тарелки.
— Яйца, приготовленные
