подождать до пятницы и все выяснить. Чувство предвкушения охватило все его существо. Скоро, очень скоро оно будет удовлетворено.
— Я больше знакома с планированием уроков для уже образованных леди в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет, — проговорила герцогиня Уиклифф, наклоняясь и бросая печенье в направлении приставного столика.
— Любая помощь с вашей стороны была бы незаменимой, ваша светлость, — ответила Эвелина, не обратив внимания на раздававшиеся из-под стола звуки.
— Эмма, пожалуйста, — поправила ее герцогиня, с улыбкой сползая со своего кресла и опускаясь на ковер. Печенье все еще лежало там. — Ползать по полу — не очень-то солидно.
Она задумалась, хорошо ли выманивать ребенка печеньем.
— Элизабет, мама не сможет туда залезть. Выходи, пожалуйста.
Ответом ей был смешок. Эмма вздохнула:
— Это все потому, что папа рассказал тебе ту глупую историю про фею в волшебной пещере, да?
Из-под стола снова послышался смех. Выпрямившись, Эмма положила печенье себе в рот.
— Прекрасно. Папа волшебной феи сам объяснит, почему ей не следует жить под столом.
В дверь постучала служанка, и герцогиня вернулась в свое более элегантное положение — в кресло.
— Ты нашла их, Бет?
— Да, ваша милость.
Служанка положила на стол небольшую кипу каких-то бумаг и книг. Тут из-под столика раздался сдавленный смех, и служанка буквально подскочила от неожиданности.
— Боже правый!
— Пожалуйста, посмотри, нет ли поблизости его светлости, Бет. В последний раз он был в бильярдной с лордом Дэром.
Служанка сделала реверанс.
— Да, ваша светлость.
Эвелина посмотрела на Люсинду. Та, казалось, безмерно наслаждалась таким времяпрепровождением. Ведь мисс Барретт не нужно было объяснять, что она хочет разработать план обучения сирот чтению. Как не надо было заботиться и о том, что подумают герцог Уиклифф и виконт Дэр, если узнают о ее недавних действиях. Но даже их неодобрение ничто по сравнению с тем, что будет, если узнает Виктор. На мгновение Эви захотелось, чтобы здесь была Джорджиана и чтобы она вступилась за подругу, но, к сожалению, та обедала сегодня со своей тетушкой. И кроме того, если обо всем узнает Виктор, ничьи ходатайства уже не помогут. Нет, Эвелине нужно научиться самой постоять за себя.
— Так на чем мы остановились? — спросила герцогиня, смахнув с пальцев крошки печенья. — Ах да. — Она положила книги себе на колени, быстро пролистала их и передала одну Эвелине. — Вот букварь, по нему, быть может, вам будет легче обучать грамоте самых младших детей. Я начала бы с гласных и их звучания — этих букв намного меньше, и они вряд ли вызовут затруднения.
— О, благодарю вас! — с признательностью произнесла Эвелина, открывая букварь. — Я чувствовала такое замешательство — хочу сделать что-то, но не знаю, с чего начать!
— У тебя все прекрасно получится, Эви, — решительно вмешалась Люсинда. — Просто ты слишком волнуешься. Но никто не должен обвинять тебя в том, что ты пытаешься сделать жизнь других лучше.
Эвелина улыбнулась:
— Спасибо, Люси.
Эмма внимательно посмотрела на девушку.
— Вы сами собираетесь обучать их? Должна предупредить, что обучение — это очень благодарный труд, но он займет все-все ваше свободное время.
— Мне очень хотелось бы сделать что-нибудь подобное, но… — Эви колебалась. Она знала, что может доверить герцогине Уиклифф свои секреты, но вслух сказать о своих затруднениях значило признаться в них и себе самой.
— Семейные обязанности занимают большую часть вашего времени, — закончила за нее герцогиня. — Я понимаю, поверьте.
С улыбкой Эвелина взяла в руки еще одну книгу.
— Я хочу узнать о том, как нанять учителей или даже организовать целые курсы. Это замечательные книги, Эмма. Большое вам спасибо!
— Мне было приятно помочь. Берите все, что вам нужно. И на столько, на сколько понадобится.
— Ты хотела меня видеть? — раздался от дверей низкий голос.
Высокий, широкоплечий, рыжеволосый герцог Уиклифф зашел в комнату, следом за ним лорд Дэр. Эвелина поморщилась, от всей души надеясь, что они не подслушали часть их разговора в коридоре. Честно говоря, подслушивание не совсем их стиль, в отличие от этого противного маркиза, который не давал Эвелине спать уже несколько ночей подряд.
— Да. Волшебная фея устроила себе резиденцию под столом и отказывается выходить, чтобы принять ванну.
Герцог поднял одну бровь:
— Фея, да? — Он постучал пальцем по лакированной поверхности столика из красного дерева. — Там есть какая-нибудь фея?
Ответом ему был пронзительный детский хохот.
С улыбкой на губах, которая заставила улыбнуться и Эвелину, герцог снял со стола поднос с чаем и блюдо с конфетами и передал их Дэру. Эвелина ожидала, что теперь он опустится на колени, как это делала герцогиня, и попытается вытащить юную Элизабет. Но вместо этого герцог просто поднял стол и отставил его в сторону.
— Мой Самсон! — прошептала герцогиня с теплой улыбкой, заставившей Эвелину покраснеть.
Яркие золотисто-каштановые волосы мягкими кудряшками покрывали головку девочки. Одета она была в желтое с белым платьице. Юная леди Бракенридж снова рассмеялась, после чего попыталась спрятаться под письменным столом. Но герцог одним большим прыжком настиг ее и подхватил на руки.
— Привет, Лиззи, — проворковал он, подсаживая малышку себе на плечо.
Пробормотав что-то, Элизабет обхватила отца ручками и снова рассмеялась.
Ты слышал это? — Герцог с широкой улыбкой повернулся к Дэру. — Она сказала «папа»!
Виконт вернул блюдо с конфетами и поднос на переставленный стол.
— Я ясно слышал, что она сказала «бабуин».
— Гм, значит, ты определенно туговат на ухо.
— Это я слышал.
Рассмеявшись, Эмма помахала мужчинам.
— Идите, идите! Мы тут болтаем. Дэр остановился.
— О чем?
Его взгляд нашел Эвелину, и она тут же вспомнила его предупреждение относительно Сента. Что ж, спиной она к маркизу не поворачивалась: поцеловал-то он ее прямо в губы!
— О французской моде и украшениях, — не растерявшись, ответила герцогиня.
— А… Тогда мы пойдем поучим Лиззи играть в бильярд; — ответил, состроив рожицу, виконт.
Герцог кивнул, подталкивая друга к дверям.
— Именно такие предложения заставляют меня радоваться, что я посодействовал твоему браку с моей кузиной.
— Посодействовал? Насколько я помню, ты говорил, что пристрелишь меня, если я этого не сделаю!
Их голоса затихли в коридоре. Эвелина с удивлением слушала все это. Оба эти человека одно время были широко известны своей дурной репутацией и постельными приключениями. Теперь, однако, один из них качает ребенка, будто бы всю жизнь только этим и занимался, а другой через шесть месяцев окажется точно в таком же положении.
— Эвелина?
Она стряхнула с себя задумчивость.
