приюту.
– Да, лавировать ты не умеешь. – Уиннер поморщился.
– Хотите сказать, что я слишком прям и откровенен?
– Для светского общества это одно и то же.
– Значит, вы согласны? Из меня бы вышел ужасный директор.
– Возможно, – кивнул Уиннер. – Но я уверен, что есть и другие способы помочь приюту.
– Я всегда готов помочь. Наступило молчание.
Ник думал о военном опыте и заслугах Маркуса. Маркусу никогда не удавалось ладить с начальством, что было очевидно из его стычек с отцом. И все же Артур Уэлсли его ценил. Пусть Маркус себялюбивый негодяй, но отважен и хорошо владеет оружием. Должно быть, на Пиренеях он употребил эти свои качества во благо.
– Необходимо, чтобы кто-нибудь публично выразил поддержку нашему приюту. Кто-нибудь, имеющий вес в обществе, – сказал Уиннер.
Ник уставился в свой стакан с пивом. Мог ли Уиннер что-нибудь узнать о его новом клиенте? Ведь никто о нем не знал, кроме Данна.
– Как продвигается расследование? – спросил Уиннер, поерзав на стуле.
– Отлично.
Ник отпил из стакана, стараясь тянуть время, не склонный делиться своими новостями. Они были слишком свежими и слишком ошеломляющими, и в этом деле была особая горькая сладость, потому что все организовал Данн, пытавшийся помочь Нику.
Доктор принялся постукивать каблуком о ножку табуретки.
Данн всегда говорил, что Уиннер любопытен, как кошка.
– Не хочешь поделиться новостями со старым другом?
Ник про себя ухмыльнулся, сознавая справедливость его предположения. Какая польза от добрых вестей, если нельзя ими поделиться? И все же он был намерен еще немного помучить доброго доктора. Данн бы настоял на этом.
– Спросите Мэйбл. Кажется, она все знает.
Постукивание стало нетерпеливее и громче.
– Я спрашиваю тебя.
– Да, кое-что есть.
Постукивание прекратилось.
– Я заказал новые карточки для своей конторы. Хотите посмотреть?
– Не мути воду, Ник. Перестань скрытничать. Идет дело или нет?
Ник помучил доктора еще с минуту и кивнул:
– Данну это удалось.
– Черт возьми! – выдохнул Уиннер, хлопнув рукой по стойке. – Сама королева Англии! – Он усмехнулся. – Будь здесь Данн, он угостил бы выпивкой всех присутствующих.
– Да уж, угостил бы. Он бы тоже расспросил меня обо всем, до мельчайших подробностей. Не каждый день безродный сирота встречается с королевой Англии.
– Ты встречался с королевой Англии? – воскликнул Уиннер. – С королевой Шарлоттой?
– Разве у нас есть другая королева?
– Ушам своим не верю!
– Рад, сэр, что наконец-то мне удалось произвести на вас впечатление. – Ник усмехнулся.
– Нет, паренек. – Уиннер хлопнул его по спине. – Ты произвел на меня впечатление в первый же день нашего знакомства, когда был еще сопливым мальчонкой. Просто я никогда об этом не говорил. Так какая она?
– Кто? – поддразнил Ник.
– Черт тебя побери! Королева Шарлотта!
– Ладно, сейчас расскажу. Она совсем не такая, какой я ее себе представлял. Она величественна, как и подобает королеве. Но вовсе не такая, какой ее изображают.
– Более впечатляющая?
– Наоборот.
– Что, коротышка?
– Нет, но не такая высокая, как на портретах. Должно быть, ее ставят на помост, когда пишут ее портреты.
– И что, она такая же простоватая, как о ней говорят?
– Нет, она слишком сильная личность, чтобы казаться простоватой. У нее проницательный взгляд. Кажется, будто она видит тебя насквозь и даже замечает все скелеты в твоем шкафу.
– Клянусь честью! – выдохнул Уиннер. Глаза его округлились от изумления. – Рад, что это ты, а не я стоял перед ней. Мне бы показалось, что я очутился в море среди акул. Так что тебя просили сделать для нее?
– Расследовать кое-что, способное дать нежелательные всходы.
– Хочешь сказать, что ты был ограничен в своих действиях?
– По правде говоря, не был.
– Но тебе заплатили?
– И весьма прилично. – Ник похлопал по нагрудному карману. – После выплаты жалованья Мэйбл останется кругленькая сумма, которую я положу на счет приюта.
Щеки Уиннера раскраснелись, глаза засверкали от возбуждения.
– Это прекрасная возможность, Ник. И неожиданная. Именно в тот момент, когда нам нужно влиятельное лицо…
– Я верю в Андерсен-Холл не меньше вашего, доктор, – перебил его Ник. – Необходимо, чтобы у детей оставалась эта надежная гавань, где они могли бы научиться ремеслу. Но едва ли я смогу просить королеву Англии вмешиваться в наши дела.
– Почему бы и нет? – погрозил ему пальцем Уиннер. – В мире нет ничего невозможного.
– Пожалуйста, сэр, ни слова больше.
– Ты должен раздуться от гордости.
– Конечно, я счастлив. – Ник пожал плечами. – Но чтобы раздуваться от гордости, необходимо приложить максимум усилий. А сейчас я не могу себе этого позволить.
– Данн хотел бы видеть тебя счастливым, Ник.
Ник едва сдержал улыбку.
– Нет, не совсем так. Он хотел, чтобы я был счастлив, трудолюбив, честен, справедлив и обеспечивал свою будущую семью.
– Он был немножко тираном.
– Но любимым тираном.
Уиннер поскреб заросший темной щетиной подбородок.
– Итак, когда же ты остепенишься и заведешь семью, Ник? Ведь тебе почти тридцать. Как и мне.
Ник взболтал пиво, глядя, как оно пенится.
– Не думаю, что я создан для семейной жизни, сэр.
– А почему нет, черт возьми?
Плечи Ника опустились, будто на них легло тяжкое время.
– Хотя бы потому, что у меня никогда не было семьи.
– Возможно, и не было в традиционном смысле. Но ведь Андерсен-Холл – это одна большая семья. Ты посмотри на себя! Теперь ты доверенное лицо королевы. Ради всего святого!
– Пожалуйста, никому не говорите, сэр.
– Твоя тайна умрет вместе со мной.
– Благодарю вас.
Ник допил пиво и встал.
– Куда ты спешишь? Надо отпраздновать твой успех.
– Наслаждайтесь, доктор. – Ник бросил на стойку несколько монет. – У меня встреча с многообещающим клиентом.
– Я его знаю?
– Мисс Фанни Фигботтом.
– Актриса?
– Не думаю, что многие женщины носят это имя.
– Однажды я видел ее на сцене… Не припомню, как называлась пьеса. О том, как кто-то умер, и о великой любви. Единственное, что мне запомнилось, – это ее молочно-белые плечи, которые, казалось, жили сами по себе. И бедра. Это имя вполне соответствует ее особенностям [2]. – Он кашлянул в кулак. – Не то чтобы я обращал особое внимание на такие вещи. Вовсе нет. Но мне небезразлична судьба культуры. – Он поднял глаза на Ника. – Ты ее когда-нибудь видел?
– Да она прославилась еще до моего рождения, – пошутил Ник.
– До твоего рождения много всего случилось, ты, подзаборник, – шутливо заметил Уиннер.
Он продолжал цедить свой напиток маленькими глотками. Потом, облизнув губы, произнес с театральным вздохом:
– Мисс Фигботтом. Хотел бы я встретиться с ней.
– Не могу вас представить, пока сам с ней не познакомился.
– Отлично, но я жду подробного отчета.
– Думаете, будет о чем отчитываться?
– С такой женщиной, как мисс Фигботтом, непременно будет.
Глава 6
Ника провели в гостиную с деревянными панелями, стенами цвета мяты, с мебелью, обитой ситцем бутылочного цвета, и драпировками цвета гороха. На ковре, устилавшем пол, было изображено изумрудное море. Ник подумал, что бывшая актриса предпочитает зеленые тона.
В камине весело потрескивал огонь, гардины были задернуты, и это придавало комнате интимный вид и атмосферу уюта. Два кресла оливкового цвета с широкими спинками стояли возле камина друг против друга по обе стороны стола красного дерева. На столе стояли два бокала с бургундским. Хрустальный графин, полный благородного напитка, возвышался чуть поодаль.
Дворецкий, человеке морковно-рыжими волосами, указал ему на стул.
– Хозяйка будет с минуты на минуту.
Дворецкий был крепко сколоченным малым и нисколько не походил на эту категорию слуг, обычно имеющих чопорный вид.
– Мисс Фигботтом – это известная актриса, да?
– Да, сэр, но теперь уже на покое.
– Не величайте меня сэром. Как вас зовут?
– Стенли.
– И давно вы служите у мисс Фигботтом, Стенли?
– Я знаю ее почти тридцать лет.
Ник в уме сложил эти цифры: с тех самых времен, когда актриса служила в театре «Друри-Лейн».
– Но вы всегда были ее дворецким?
– Нет, сэр. Не всегда.
В его бледно-голубых глазах заискрились смешинки.
Ник поощрительно кивнул, уже догадавшись, что дальше последует история их знакомства и взаимоотношений. Желая узнать как можно больше о потенциальной клиентке, он спросил:
– Могу я узнать, как вы с ней познакомились?
– Я был рабочим сцены, сэр, и служил в бродячей труппе мистера Лоуэлла. Мисс Фигботтом была ведущей актрисой и играла почти во всех спектаклях. Она была гордостью труппы.
– А теперь вы ее дворецкий.
– Скорее мастер на все руки, мистер Редфорд. Я делаю все, чего бы она ни потребовала.
Нику не понравилась самодовольная улыбка на лице слуги. Он походил на кошку, загнавшую мышь в угол. Редфорд попытался избавиться от этого чувства. Ничего особенного нет в том, что дворецкий прислуживает своей госпоже в будуаре в дополнение к другим своим обязанностям и готов раструбить об этом на весь свет. Его, Редфорда, это не касается.
– Моя задача, мистер Редфорд,
