путь.
Он навис над ней, и Лилиан осознала, что легче было бы не обратить внимания на мчащийся экипаж, чем на него. Замерев, полная смущения, она остановилась, стараясь ничем не выдать своего замешательства.
– Да?
– Я только хотел спросить, как вы себя чувствуете, миледи.
Звук его голоса вызвал воспоминания о его прикосновениях и жаре его тела, когда он вошел в нее. Во рту у нее пересохло.
– Я сам несколько одурманен, вероятно, от недосыпа.
Она стояла, глядя в щелку на тюремный двор. От его близости сердце ее учащенно забилось. Черт бы побрал эту ее слабость!
– Вы хорошо спали прошлой ночью?
Его возмутительное поддразнивание вызвало у нее желание устроить скандал. И было омерзительно то, что он видит ее насквозь.
– Почему вы спрашиваете? – поинтересовалась Лилиан, вскинув бровь. – Разве я выгляжу усталой?
– По правде говоря, да, – процедил он сквозь зубы, и волоски у нее на затылке зашевелились.
Лжец!
– Я прекрасно отдохнула, если вы на что-то намекаете, мистер Редфорд. Провела самую обычную, ничем не примечательную ночь. Настолько обычную, что даже забыла о ней. Позвольте мне вам напомнить, что я весьма важная персона и у меня много неотложных дел.
Он уловил ее желание уязвить его и скривил губы. Еще с минуту он смотрел на нее, потом медленно открыл дверь и позволил ей пройти.
– Я с нетерпением жду визита к вам, миледи, нынче днем.
– С какой стати? – изумилась она.
– Надеюсь на вашу помощь. В деле защиты Бомона. – Ее охватила тревога. – Процесс начнется уже через две недели, – продолжал он. – Мне надо знать о Бомоне все и всех, кто его окружает, в том числе и вас.
Было ли это хитростью? Жестокой шуткой, чтобы заманить ее в ловушку и в постель? Скорее всего постельные услуги он рассматривал как премию плюс к обычному вознаграждению? Она вся горела от негодования, чувствуя себя униженной. Потом вспомнила, что должна рассказать ему о Кейне. В его просьбе был смысл. Но это вовсе не означало, что она ему хоть сколько-нибудь доверяет.
– Вы будете у себя дома? – спросил он.
Наконец она осмелилась взглянуть ему прямо в лицо. Ресницы ее затрепетали.
– О да, мистер Редфорд, если вы согласны терпеть мои дамские штучки. Хлопанье ресницами и покачивание бедер.
– Думаю, я это выдержу.
О, как ей хотелось стереть с его лица эту ухмылку.
– Возможно, с этим вы справитесь, но только не со мной.
Она вышла, уверенная, что выполнила свою миссию. К тому же отказалась стать мишенью его язвительных шуток. Все в ней дрожало от его намеков. Ей следовало быть очень собранной и осторожной в присутствии Николаса Редфорда. Очень, очень осторожной.
Ник наблюдал за ней, стоя в дверях. Какого черта он ввязался в это дело! В ней было что-то такое, что задевало его чувства, и вовсе не в джентльменском смысле этого слова.
Выйдя из дома мисс Фигботтом, он кипел негодованием, был полон ярости и ненавидел всей душой эти дамские уловки. Однако ночью, когда его гнев поостыл, он не смог отмахнуться от реальности. Ни один мужчина не смог бы удержаться от соблазна овладеть такой женщиной, как леди Джейнос. А это означало, что Бомон не интересовался женщинами и едва ли мог позволить втянуть себя в любовную интрижку с леди Лэнгем. Эти факты вызывали слишком много вопросов, а ответ был один: Бомон скорее всего невиновен. Вероятно, он стал пешкой в большой игре. Редфорд погрузился в размышления.
Он старался отогнать навязчивую мысль о том, что следовало бы оправдать леди Джейнос, несмотря на ее поступки. И в конце концов признал, что она избрала абсолютно правильный курс, чтобы раскрыть ему глаза на невиновность Бомона. И выполнила свою миссию, добившись желаемого результата.
Всего за несколько часов она превратила его из разъяренного мученика в готового ей служить полицейского. Он не мог, зная, что человек невиновен, со спокойной совестью отправить его на виселицу. Эта леди Джейнос с ее штучками! Его самолюбие было задето, тело болело, но все это гроша ломаного не стоило, когда речь шла о человеческой жизни.
Леди Джейнос сделала то, что ей и следовало сделать, чтобы спасти своего невинно пострадавшего друга. Ник с трудом мог поверить в то, что она пожертвовала своей невинностью, чтобы убедить его. Ее верность и отвага были достойны восхищения. Более того, не такой уж он был бесчувственный мерзавец, чтобы не признать, что до конца жизни не забудет эту безумную ночь.
Глядя, как соблазнительно покачиваются ее округлые бедра, пока она шла по дорожке, Ник осознал, что еще не насытился. Он жаждал снова обладать ею и закончить начатую игру. И как можно скорее. Вопрос заключался в том, что она была невинна. Черт возьми! Да, он лишил ее девственности, но она не была легкомысленной девицей, только и ждущей, чтобы ее уложили в постель. Ее сдержанность, ее смущение, то, как она краснела, теперь все это приобрело для него новый смысл. А он-то считал себя детективом высшей пробы!
Джон Ньюмен, ухмыляясь, встал рядом с ним.
– Хотелось бы мне узнать, какова она на вкус, эта девица.
Ника захлестнула ярость. Казалось, сквозь тело пропустили раскаленный железный стержень. В мгновение ока он стиснул горло смотрителя тюрьмы и прижал его к стене.
– Заткни свою поганую пасть!
– Отпустите его! – раздался крик стража откуда-то из угла. Ринувшись на помощь, он схватился за дубинку.
Смотритель поднял руки вверх, а страж замер, охваченный страхом.
– Лучше отпусти меня, Ник. Не позволяй чувствам брать верх над разумом.
Он прав, подумал Ник, досадуя на самого себя. И все же следовало кое-что прояснить.
– Не смей открывать свою смрадную пасть в присутствии этой леди.
– Да я не имел в виду ничего дурного. Отойди, Джексон. Все в порядке.
Ник отпустил смотрителя.
– Кто бы ни тронул эту леди, хоть сам хозяин Тайберна, главный палач, будет иметь дело со мной.
– Ты меня знаешь, Ник. Я все понял, – сказал смотритель и, заметив выражение смертельной ненависти в глазах Ника, добавил: – Такое больше не повторится. Кстати, мог бы предупредить меня. – Он одернул мундир.
Ник снова вспыхнул.
– Лучше помолчи. Мне все ясно. Но, чтобы помочь тебе, я должен знать, что происходит.
– Ничего не происходит.
– Черта с два не происходит!
Ник пытался взять себя в руки, убедить в том, что Джон Ньюмен всегда ему нравился, потому что был предсказуем, как и ему подобные, нацеленные на чужой кошелек. Он не скрывал своей алчности, но не был развратником.
Ник съязвил:
– Твоя сестра шлет тебе привет.
Ньюмен усмехнулся:
– Узнаю прежнего Ника. Нет причин для волнения. Успокойся.
Ник не мог оторвать глаз от тюремного двора даже после того, как женщина, перевернувшая его жизнь и превратившая его кровь в кипящую лаву, скрылась из виду.
– Ты же меня знаешь, Ньюмен. Я вообще никогда не волнуюсь.
Глава 11
Ника вели по коридорам дома леди Джейнос, и он был потрясен почти аскетическим убранством. Вместо роскоши он увидел панели из темного дерева, резные потолки и светлые, ничем не украшенные стены. Леди Джейнос на поверку оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял.
– Миледи в саду, сэр, – сказал дворецкий, пока они шли по коридорам в глубине дома.
Они приблизились к алькову возле черного хода, и Ник остановился.
– Могу я задать вам несколько вопросов…
– Меня зовут Хикс, сэр.
Дворецкий повернулся к нему. Ему было лет сорок с небольшим. Плотного сложения, рыжие волосы тронуты сединой. Ясные карие глаза и длинный ястребиный нос.
– Могу я спросить, как давно вы служите у леди Джейнос, Хикс?
Дворецкий кашлянул в ладонь.
– Уже год с лишним, сэр.
– Ваше положение дает вам возможность видеть, кто здесь бывает.
Дворецкий кивнул, и взгляд его стал настороженным.
– Вы, конечно, знаете и о посещениях лорда Бомона?
Глаза Хикса забегали.
– Да, знаю.
– Вам неприятно отвечать на мои вопросы, Хикс?
– Неприятно. Дворецкий должен проявлять скромность. Но миледи велела всем слугам отвечать на ваши вопросы, поэтому постараюсь быть точным.
Ник с трудом скрыл изумление. Леди Джейнос, видимо, понимая важность его дела, постаралась облегчить ему задачу.
– Вам не приходят на ум какие-нибудь враги лорда Бомона? Кто-нибудь обиженный им и жаждущий отмщения?
– Нет, сэр. Как перед Богом скажу вам, сэр, что лорда Бомона все любят.
– Включая слуг?
Хикс замер, обведя взглядом холл.
– Слуги неплохо к нему относятся, хотя он и не очень добрый.
– Немного педантичен? Ханжа?
Щеки Хикса зарделись.
– Я этого не говорил.
– Нет, это сказал я. Но рассердить кого-нибудь, взъерошить чьи-нибудь перышки – еще не повод, чтобы человека повесили. – Ник потер подбородок и задал следующий вопрос: – Его отсутствие пошло кому-нибудь на пользу? Кому-нибудь, питающему особую привязанность к леди Джейнос?
– Леди Джейнос не принимает других мужчин, если вы это имеете в виду.
– Нет, я имел в виду не ее. Я думал, возможно, поклонники присылают ей цветы или подарки.
– Нет, сэр. Она достойная леди и прекрасная госпожа. Она всегда вовремя выдает жалованье без всяких проволочек, которые встречаются довольно часто в других домах, и платит не торгуясь.
– Кто владелец этого дома?
– Герцог Грейстоун, сэр. И это хорошо.
– Почему?
– Его светлость и лорд Рассел Мейберн, младший брат лорда Бомона, заботятся о леди
