Пейтон направился в столовую, а Аннабель – к галерее. Кто-то зажег вдоль дорожек китайские фонарики, и их мягкий свет мерцал на влажной траве, а каждая капля дождя переливалась словно звезда, упавшая с неба. Ночной ветерок не спеша прогуливался между листьями магнолии. Аннабель остановилась на крыльце, наслаждаясь совершенством природы, но дьявол внутри ее так и хотел разрушить это совершенство, рассыпав по ухоженным лужайкам семена молочая. Ребенок, живущий в ее душе, был готов разрыдаться, в то время как женщина испытывала лишь боль.
Аннабель направилась в дальний конец галереи, подальше от света, пробивающегося сквозь окна. Ночной ветерок обдувал ее обнаженные плечи, и она задрожала. Прислонившись к колонне, она закрыла глаза и прислушалась к музыке. Время, казалось, замерло.
– Знал бы я, что ты озябнешь, захватил бы вместо шампанского шаль.
Аннабель вернулась к реальности, внезапно осознав, что потирает озябшие плечи. Сил улыбнуться Чанси не было. Она слишком устала, да и боль оказалась слишком сильной.
– Я не замерзла, просто перегрелась. – Она понимала, что не взять протянутый бокал – это дурной ток, и все же покачала головой. – По-моему, мне больше не следует пить.
– Я так не думаю.
Аннабель улыбнулась, Чанси ответил улыбкой. Он кивнул в сторону одного из дубов. – Помнишь, как ты застряла на этом дереве?
– Не застряла. Просто не сообразила, как с него спуститься.
Молодой человек тихо засмеялся.
– Ты всегда отличались от остальных девочек. Никто из нас не знал, как себя с тобой вести.
– С тех пор мало что изменилось. – Девушка следила за пузырьками. Они поднимались к поверхности и немедленно исчезали. – Чанси, даже если бы я знала, как с тобой флиртовать, все равно не стала бы – слишком устала.
– Вокруг полно кокеток, и они ужасно скучны. Не пытайся подражать им.
Аннабель с удивлением на него посмотрела.
– Я не флиртую с тобой, Энни. Просто хочу спросить – можем ли мы по-прежнему быть друзьями?
Интересно, заметил ли Чанси слезы в ее глазах? К горлу у нее подступил комок, и она не могла вымолвить ни слова. Чанси убрал с ее щеки выбившийся из прически локон.
– Будь я твоим кавалером, не смог бы этого сделать. Но я только друг, – мягко произнес Чанси. – И как друг могу выслушать тебя и попытаться помочь.
Слезы мешали Аннабель говорить, и она глотнула шампанского.
– Где Карлайл? – спросил Чанси. – Как он мог не приехать на свадьбу Гордона? Ведь все получили отпуска по первому требованию.
– Это я виновата. Он не хочет меня видеть.
– Он никогда не любил Ройса.
– Чанси, я ничего не сказала о Ройсе.
– Зачем говорить, если все и так ясно?
Аннабель рассмеялась. Пейтон как-то сказал, что смех побеждает боль. И действительно, ей стало легче.
– Хочешь об этом поговорить? – спросил молодой человек.
– Нет.
Чанси посмотрел через плечо девушки.
– Тогда я расскажу тебе о майоре Кинкейде. Ходят слухи, что он отклонил очередное звание и отказался перевестись к Стюарту. Но это не слухи, а чистая правда. – Аннабель ошеломленно посмотрела на Чанси. – Ты помнишь, что мой отец служит в военном департаменте?
Аннабель кивнула.
– Ройс сражался как дьявол, чтобы стать командиром отряда. Кавалеристов вместо партизан. Идея та же – отряды, нападающие с тыла и наносящие непоправимый урон войскам объединенной армии. Обычно ему сопутствует удача, но это плохо отражается на здоровье. Рассказы о его рейдах буквально заполнили газеты северян, так же, впрочем, как и наши. Я знаю, ты их читала. Все писали о том, как он захватил вражеского дозорного и отправил домой.
– Последний рыцарь, – пробормотала Аннабель, подумав о том, что в глубине души была уверена, что мягкосердечным офицером был не кто иной, как Ройс Кинкейд.
Помолчав, Чанси продолжил:
– Они пока не узнали, кто этот человек, но непременно узнают. И если мы проиграем войну, у него будут те же проблемы, что у Джеффа Дэвиса.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Ты должна знать, что может случиться. Ведь Кинкейды не расскажут тебе об этом. Они скорее умрут, ограждая тебя от суровой реальности, не переставая при этом думать, что ложь ранит сильнее.
Аннабель услышала в голосе Чанси какие-то странные нотки.
– Ты восхищен им, не так ли?
– Я бы отдал саблю моего деда, полученную во время Войны за независимость, чтобы хоть раз принять
