1Саконтала, из всех цариц, украшавших индийскийТрон, народу любезная, милая сердцу супруга —Мудрого государя Викрамы, встречала однаждыПраздничный день своего рожденья общим весельем.Радость кругом разлилась по чертогам и хижинам царства;Только живей и нежнее ее раздавалися звукиВ сердце каждого. Лик царицы был тих и прекрасен,Око ее сияло любезно и кротко, как солнцеВ час вечерний, когда, садясь за дальние горы,Росу шлет и прохладу оно, долины и высиВлагою с высоты окропляя отрадной. Таков былЛик Саконталы. Затем-то, с детским смирением в сердце,Жители Индии взор к своей несравненной царице,Полный любви, обращали и ей приносили посильноРазного рода дары — растенья лучшие царства,Благоуханный елей, злато и камни цветные;Благословения ей другие молили у Брамы.Вот в средину ликующих, тесной толпою стоящихОколо царских ворот, брамин выходит; корзинкуНес он в руках, из лоз плетенную; край у корзинкиМохом простым был покрыт. Придворные слуги, увидяСтарца, стоя в переходах, друг друга спрашивать стали:«Знать, брамин поприблизиться хочет сиянью престолаС лозниковой корзинкою, полною мохом кудрявым?»Но брамин подошел свободно, поставил корзинкуСаконтале к ногам и сказал: «Видишь ли, нашаДобрая мать и владычица нашего царства: вот этиЛозы корзинки и этот мох и цветы полевые —Дети долины на самой далекой границе обширнойНашей земли, где стопы твои блуждали в то время,Как еще первая жизни весна пред тобой улыбалась».Так брамин говорил, и у ног Саконталы стоялаС мохом корзинка. Тогда царица взор обратилаНа корзинку, на мох и цветы, что лежали в корзинке,И с престола она улыбнулась приветливо, нежноСкромным цветам долины давно миновавшего детства.Тихо брамин возвращался к своей одинокой долине,И казалася роскошь полей для него превосходней:Он не мог позабыть улыбки лица Саконталы.2Саконтала, прекрасная, милая сердцу царицаИндии, день своего рожденья встречала молитвойТихою к Браме; война ужасная всё государствоОпустошила, и царь индийский, супруг Саконталы,Был вдали от нее средь ужасов битвы кровавой;Но еще более то умножало горесть царицы,Что большая часть преданных в битве погибли и многоБыло таких, что забыли царскую милость, с какоюПочестями он их осыпал, и вдруг показалиНеблагодарность и трусость сердец изменой в годинуБедствия. Вот почему Саконтала в тиши проливалаСлезы, и день рождения был ей дню смерти подобен.В это время вошла одна из женщин служащихТихо к печальной царице и ей сказала: «Опять здесьТот брамин, что к тебе приходил с цветами долины».Но Саконтала вздохнула и ей отвечала: «Как могутБыть отрадны цветы моему сокрушенному сердцуИли служить украшеньем моей побледневшей ланите?Всё же, — сказала потом царица добрая, — старцаТы введи, чтобы я из его приношенья сознала,Как верна мне в печали любовь незлобивых сердцем».Старый брамин вошел и сказал, главу наклоняя:«Видишь ли, добрая мать и владычица нашего царства:Горе твое и печаль тебя сердец не лишилоЖителей той долины, где ты блуждала в то время,Как еще первая жизни весна пред тобой улыбалась.Шаткого счастья измена любви и верности узыНе разрешает; напротив, она их прочнее связует.Только цветов я тебе не принес: в нашей долинеСтоптаны все; но они расцветут еще лучше, коль БрамаПосле бурь ниспошлет весны благодатной дыханье.Я принес тебе дар драгоценнейший нашей долины —Камень, которому в Индии равного нет красотою».Молча, полна удивленья, царица взглянула на старца;Он же, речь продолжая, сказал: «Тебе приносил яВ дар цветы, когда на юном челе твоем радостьРасцветала, ничем не смущенная; но испытаньеБрама наслал на тебя; я вижу, что горе ланитыБледностию твои овеяло; знал я, что будешьДень своего рожденья ты провожать со слезами.Для прекрасных душ слезы — небесная влага,От которой они вполне расцветают. Так БрамаОсвящает своих любимцев. Вот почему яНыне к тебе подхожу с благороднейшим даром природы».Так брамин говорил и, полный почтенья, поставилЧерного дерева ящик к ногам Саконталы. ЧудесноСветлый камень играл, отвсюду охваченный черным.Тут склонила царица чело и взглянула на ящикИ на камень, своими лучами его наполнявший,И с ланит у нее покатились прозрачные слезы.Тихо брамин возвращался к своей одинокой долине,Медленно шел он, и грустью отрадною полон был старец.
