размешивая кочергой пылающие в печи дрова.
Александра Николаевна взглянула на нее — круглое лицо, румяные щеки. Нет, не она. Или вот эта, худая, очень подвижная девушка! Тоже нет… Она продолжала оглядываться вокруг — никого, кто бы по описанию Виктора походил на Анюту, здесь не было.
— Анюта, наконец-то! — крикнула худая девушка. — Все приехали, а ты где-то пропадаешь.
Александра Николаевна посмотрела на вошедшую девочку, которая, развязывая на ходу теплый шерстяной платок, говорила:
— Женька, что же вы. Я дома ждала, ждала. Ведь договорились, что прямо к нам подъедете.
— Спроси Павла Пантелеевича, почему он изменил маршрут, — ответила Женя.
Может быть, у Александры Николаевны было какое-то предубеждение против Анюты, но она показалась ей, пожалуй, слишком деревенской — обветренное скуластое лицо, старушечий платок, мешковатое пальто.
Анюта подошла к печке.
— Вы не раздевайтесь, Александра Николаевна, и вы, Елена Петровна. Идемте к нам, там отдохнете, покушаете.
— А меня куда определите? — сделал обиженное лицо Игорь Александрович. — Забыли старика?
— Никого не забыли, — серьезно ответила Анюта. — Вас старый ваш друг, Александр Иванович, зовет к себе в мужскую компанию.
— А ребят куда? — забеспокоилась Елена Петровна.
— Все будет в порядке, — заверила Женя, — их накормят здесь, а потом мы устроим.
— Самое главное — накормят, а что будет потом, меня уже не так волнует, — рассмеялась Елена Петровна.
Женя увидела среди ребят Лену и поспешила к ней.
— Ленок, дорогая, — сказала она обрадованно и чмокнула ее прямо в губы, — соскучилась я по тебе, просто до смерти.
— И я тоже, — Лена дружески обняла Женю за плечи и потащила ее в свободный угол большой клубной комнаты. — Дала же ты мне задачу, с ума сойдешь.
— Ты насчет ситца?
Лена кивнула головой.
— Ну да. Обегала все магазины, но именно такой расцветки как на зло нет нигде.
— Я уже обошлась, — Жене не терпелось заговорить о том, что ее волновало больше всего. — Как Николай?
— Все хорошо. После того, как мы проработали его на комсомольском с песочком…
— Как же я волновалась тогда! Но я очень рада, Леночка, что вы отнеслись к нему по-товарищески. А как же иначе? Ведь он тогда на соревнованиях всех победил, всех ремесленников. За одно это…
— Дурочка ты. У спортсмена есть не только спортивное, но и морально-этическое лицо. Ну, это газетный термин. А попросту говоря, он должен и в своей личной жизни ко многому построже относиться. Но он наш товарищ, был товарищем и остался им. А это главное.
— Это главное, — охотно подтвердила Женя. — А что там у него за история была?
— Это ты о романтическом говоришь? О, это такой секрет. Я тебе расскажу, только ты никому ни гу-гу. Познакомился он при каких-то весьма странных обстоятельствах с какой-то тригонометрической величиной. — Лена взглянула на свою собеседницу и невольно рассмеялась — такой у нее был растерянный вид. — Не понимаешь? Имя у нее тригонометрическое — Тангенс. А сама она довольно реальная величина. И свела она с ума Николая.
— Свела с ума! — с острым чувством зависти к этой неизвестной и такой счастливой величине повторила Женя.
— Но все это, кажется, в прошлом. А теперь Николай приходит постепенно в себя.
Женя готова была до бесконечности слушать о Николае, его горестях и радостях, но надо было бежать к Анюте — ей там одной, наверное, трудно было.
Над домом, где жила Анюта, из трубы тянулся веселый дымок — верный признак, что хозяева что-то готовят. Женя прошла по двору мимо Салтана, который хотя и залез в конуру, спасаясь от холода, но все же бдительно выставил из нее свою покрытую инеем морду. На крыльце из-под ног выскочил кот Васька и юркнул с Женей в дом.
Александра Николаевна и Елена Петровна уже сидели за столом и ели с аппетитом яичницу с салом. Возле стола стояла, счастливая тем, что довольны были гости, мать Анюты, Полина Степановна.
Женя прошла на кухню. Анюта возилась у плиты.
— Как? — коротко спросила Женя.
Анюта хорошо поняла, к чему относится это слово, и, дуя на кофейную пену, так же коротко сказала:
— Великолепно! Вынимай из духовки пирог, а я принесу кофе. По-моему, им все нравится.
— Может, делают вид?
— Нет, как будто искренне. Елена Петровна, если чем недовольна, прямо говорит. Мне Виктор о ней рассказывал.
— А его мама как?
— Ну, такая, какой я представляла себе. Сдержанная, тихая, наверное, очень заботливая. На меня все смотрит, как будто изучает.
— А чего ей тебя изучать?
— Виктор, наверное, рассказывал ей обо мне. Должна же она знать, с кем дружит сын. Бери пирог и неси.
— Что за ароматы неземные! — воскликнула Елена Петровна, когда девочки внесли в комнату кофейник и пирог. — О горячем кофе я мечтала.
Анюта разлила кофе по чашкам.
— А пирог очень красивый. Вы пекли? — спросила Александра Николаевна хозяйку дома.
— Нет, девчонки. Они насчет этого мастерицы, — ответила Полина Степановна, тоже присаживаясь к столу.
— А у меня… — вздохнула Александра Николаевна. — Правда, он мальчик, с него и спрос меньше. Да я и сама ему ничего не позволяю делать, совсем слабый он.
— Александра Николаевна, а как он у нас в поле работал! — Анюте очень хотелось доказать матери Виктора, что сын ее вовсе не такой уж неприспособленный. — Он работал наравне со всеми.
Анюта присела к столу и стала рассказывать, как трудились лагерные школьники в поле.
— Это очень интересно, — восхищенно произнесла Елена Петровна. — Ты так обо всем этом говоришь, что хочется самой взять руль трактора и выехать на борозду.
— Очень интересно, — похвалила и Александра Николаевна девушку. — Я так и вижу моего Виктора с граблями. Он такой неловкий.
— Он хороший, ваш Виктор, — заметила Женя.
Пересели на диван.
— Расскажи еще что-нибудь, — попросила Александра Николаевна Анюту. — Ведь вы с ним, кажется, друзья. И коров вместе пасли.
— Было и это. Нет, он настоящий парень, ей-богу, тетенька Шура!
Анюта сказала это просто, не думая, какое впечатление произведут ее слова на мать Виктора. Именно поэтому Александра Николаевна и почувствовала в них искренность.
В репродукторе, который висел на стене между двумя окнами, что-то заскрежетало, потом чей-то меланхоличный голос доложил:
— Товарищи колхозники! Сейчас в клубе начнутся танцы и разные игры. А потом будет концерт.
Женя вскочила.
— Танцы, Анька! И без нас!
— Это никак невозможно, — рассмеялась Елена Петровна. — Идите, идите, мы тут посидим, пока время есть.
— Не обидитесь на нас? — спросила Анюта, тоже вставая.
