половина которой была накрыта брезентом.
— Эй, приятель! — окликнул Матос. — Ты что там делаешь?
— Ничего, — раздалось в ответ. — А вы что делаете?
— Это, видимо, какой-то чужак. Местные жители, как вы заметили, не посмеют так грубо разговаривать со мной. Если ты ничего не делаешь, — снова закричал Матос, — то доставь нас на баркас!
— Дело несложное, спускайтесь. Поехали.
Развалясь на носу лодки, Матос расспрашивал парня, откуда он и зачем прибыл в Бализу.
— Я не из праздного любопытства хочу узнать что-нибудь о тебе. Все-таки я представитель местной власти.
— Да я вас узнал. Вы сеньор Матос — хозяин участков здесь, на Арагуае, и префект Бализы.
Повышение в должности, видимо, понравилось Матосу.
— Да. Но а сам-то ты кто?
— Я? Я Мануэл, гаримпейро, «дикий» гаримпейро. Что хочу, то и делаю. Но не думайте, я не промышляю на ваших участках.
— Еще бы! — ухмыльнулся Матос, — Ты знаешь, что за это бывает?
Мы уже подошли к баркасу и собирались забраться на его борт, как мне в голову пришла замечательная идея.
— Слушайте, сеньор Мануэл, — сказал я нашему перевозчику. — Если вы сможете подождать полчаса, то я хотел бы поговорить с вами после осмотра баркаса и сделать одно предложение. Может быть, оно вас заинтересует.
Мануэл недоуменно посмотрел на меня, пожал плечами, но ответил:
— Хорошо! Почему бы не подождать полчаса, если потом будет интересный разговор.
На баркасе находилось шесть рабочих. Четверо из них были еще совсем мальчиками лет по четырнадцать-шестнадцать. Двое медленно крутили колесо воздушной помпы, от которой шел шланг под воду, двое отдыхали на корме, а остальные члены бригады выгружали из какого-то мешка грунт в лодку.
— Привет, привет! — бодренько произнес Матос, обращаясь к рабочим.
— Здравствуйте, хозяин, — ответил за всех пожилой мужчина, наверное, старший.
— Ну, как работается, ребята?
— Стараемся, хозяин. Пока сегодня никакого улова нет, — ответил тот же человек.
— Вот это, — Матос обратился ко мне, — так называемый мокрый способ добычи алмазов. Баркас принадлежит мне, помпа тоже моя, и внизу сейчас на грунте работает водолаз. Он насыпает в мешки донную породу, потом дергает за веревку, мешок поднимают наверх, высыпают грунт на палубу, здесь его немного просматривают вчерне, затем переправляют все то, что поднято со дна, на лодку, отвозят поближе к берегу и там делают окончательную промывку. Участок этот новый, я недавно приобрел его, но, кажется, довольно перспективный. По крайней мере, за минувшие два месяца здесь было найдено два довольно крупных алмаза, не считая мелочи.
Пареньки, не прекращая ни на секунду вертеть большие колеса помпы, внимательно прислушивались к нашему разговору.
— Ну, здесь особо интересного ничего вы не увидите.
— Скажите, — обратился я к Матосу, — сколько времени пробудет еще водолаз под водой? Мне бы хотелось потом сделать снимок.
— А он не так давно опустился, — ответил вместо Матоса старший группы. — Так что вряд ли вы его дождетесь. Ведь водолаз должен пробыть на дне не меньше четырех часов после перерыва. И если он поднимется наверх, то мы потеряем полчаса, потому что пока он спустится обратно, пока уляжется ил, поднятый при его спуске и подъеме, пройдет много времени. Кроме того, он уже очень удобно устроился на своем месте, и не хочется терять его и начинать копать на новом участке грунта. Да и какой интерес снимать одноногого человека?
— Как одноногого? — удивился я.
— Да наш Жозе без ноги. Вы разве не видите протез?
Действительно, между колесами помпы стоял протез ноги.
— Как же можно работать там без ноги?
— А он опускается на грунт, подбирает удобное место, садится и начинает наполнять грунтом мешки, которые мы ему спускаем сверху. Там и безногий мог бы работать, — мрачно пошутил он.
— Это один из лучших моих водолазов, — с гордостью вставил Матос. — Он уже около полутора лет работает на моих участках.
В это время двое ребят, отдыхавших на корме, встали и сменили товарищей. Те в изнеможении опустились на палубу.
— Устали, ребята? — с деланным сочувствием спросил Матос.
— Ну а как же, хозяин? Попробуйте полчаса под таким солнцем покрутить эти колеса.
— Но ничего, хозяин, — заметил старший группы. — Они ребята толковые, справляются со своей работой.
Матос иронически взглянул на говорившего:
— Ну конечно, внук твой, ты его и защищаешь. Хотя не подумайте, что я имею какие-нибудь претензии к качалыцикам. Главное, чтобы толк был в работе. Ну что, — вторично обратился он ко мне, — по-моему, здесь больше смотреть нечего. Давайте вернемся на берег. — И он перепрыгнул в лодку Мануэла.
— Сколько же вы нм платите, если не секрет? — спросил я Матоса.
— Ну, какой здесь может быть секрет, — засмеялся предприниматель. — Плачу я им сорок процентов от того, сколько стоят добытые алмазы.
— Но ведь вы же платите пятьдесят процентов гаримпейрос, работающим на сухих участках?
— Конечно, пятьдесят процентов. А здесь сорок, потому что оборудование гораздо ценнее. Баркас стоит немалых денег и помпа тоже. Кроме того, и водолаз нуждается в своем снаряжении. Нет, на меня гаримпейрос не жалуются. У других хозяев гораздо в худших условиях работают. Я и в лавке своей продаю продукты почти по себестоимости. Очень немного получаю выгоды от лавки, — с искренним сожалением произнес он.
Густаво Алмейдо Матос рассказывал о своих взаимоотношениях с гаримпейрос как о самых будничных вещах. Видимо, они представлялись ему обычными деловыми отношениями между предпринимателем и рабочими.
Может быть, вам покажется, что здесь несколько сгущены краски. Но данные, встреченные мною в бразильской печати, подтверждают факт подобных взаимоотношений между владельцем участка и гаримпейрос. Вот что писала, например, в своем воскресном номере газета «Жорнал до Бразил» от 15 декабря 1963 года. Говоря о том, что в дальнейшем добыча и торговля драгоценными камнями в Бразилии будет подчинена определенным правилам и законам, газета описывала существующие отношения между работодателями и рабочими приисков:
«В свой бизнес в торговле драгоценными камнями дельцы не вкладывают ни одной копейки. Весь риск, все расходы несут гаримпейрос, включая риск потерять на приисках жизнь и здоровье. Гаримпейрос вынуждены продавать добытые ими драгоценные камни за мизерную плату владельцам гаримпос или скупщикам. Федеральные власти никогда не знают, сколько гаримпейрос работают на том или ином участке. Перепись или учет пикуас, как зовут на местном жаргоне гаримпейрос, производится или с помощью владельцев участков, или с помощью скупщиков драгоценных камней. А те дают властям только то количество имен гаримпейрос, которое нм необходимо для оформления сделок, проходящих легальным путем».
И далее газета продолжает: «Вот в основном как производится расчет с гаримпейрос. Хозяин участка, имеющий разрешение на ведение разработки и поиска драгоценных камней, берет с гаримпейрос от пятидесяти до шестидесяти процентов стоимости его продукции. Если разработка ведется сухим способом, а для промывки породы необходима вода, которой нет на этом участке, то гаримпейрос должны сами оплачивать эту воду хозяину участка, на котором находится источник. Владелец этого участка берет с
