Шло время. Ей нужно было уезжать немедленно, чтобы найти приличный ночлег. Гизела не знала, как подступиться к этому вопросу. Наверное, возничий экипажа сможет ей что-нибудь посоветовать, но она не должна спрашивать его, если рядом будут слуги лорда Куэнби. Придется подождать, пока экипаж не отъедет подальше, тогда она остановит его и спросит, где лучше всего поискать приличные комнаты внаем.
Скорее всего сегодня она потратит денег больше, чем необходимо или разумно. Зато завтра, с утра пораньше, она обойдет все улицы, сколько сможет, и разыщет какую-нибудь дешевую и приличную комнатку, где поживет, пока не найдет себе места.
При мысли о поисках работы Гизела совсем упала духом. Что она умела делать? Чему ее обучили? Все- таки она пострадала от падения больше, чем думала, так как на глаза опять легко навернулись слезы. Она со злостью их смахнула. Не время поддаваться слабости. Сейчас она должна быть сильной и решительной.
Снова появилась миссис Банкс.
– Я передала его милости вашу просьбу, мисс, – сообщила она, – и он попросил сказать, что если у вас свои планы на вечер, то он будет очень признателен, если вы спуститесь к нему вниз, как только почувствуете в себе достаточно сил.
Сердце у Гизелы так и подскочило.
– Но я не могу… то есть… у меня нет одежды, а платье еще не готово, – неуверенно проговорила она.
– Я подумала об этом, мисс, – ответила миссис Банкс. – Быть может, вы согласитесь воспользоваться одним из платьев леди Мэри. Мне бы не хотелось торопить девушек, которые занимаются вашим платьем. Бесполезно. Они только все напортят. Я знаю, так уже бывало. Если вы наденете наряд леди Мэри для разговора с его милостью, то они как раз успеют закончить ваше платье, да и сундук к этому времени будет здесь.
Экономка рассуждала весьма разумно. Но Гизелу почему-то начала бить дрожь.
– Я… не уверена… подойдет ли мне… платье леди Мэри… – начала увиливать Гизела, стараясь выиграть время.
– Буду очень удивлена, если оно не придется вам впору, – ответила экономка. – Минуту назад, спускаясь вниз, я подумала, что у вас почти одинаковые фигуры. Леди Мэри, может, чуть-чуть повыше вас, мисс, но так как она еще школьница, то носит платья чуть короче, чем вы. Как бы там ни было, примерив платье, вы никому вреда не принесете, не так ли?
– Ну конечно, – пробормотала Гизела, чувствуя, что ее подталкивают к чему-то страшному, неизбежному, от чего нет спасения.
Экономка подошла к шкафу.
– Боюсь, юная леди увезла с собой все вечерние платья, – сказала она. – Они ей понадобятся при окончании школы. Но осталось одно очень миленькое платьице, которое, я уверена, вам понравится. Оно действительно хорошенькое.
Миссис Банке вынула из шкафа бледно-зеленое муслиновое платье с отделкой из кружев. Это было платье совсем юной девушки, но такое милое, каких Гизела и не видела.
– Я могу его испортить.
– О нет! – запротестовала миссис Банкс. – Это всего-навсего домашнее платье. Леди Мэри надевает его только на семейные обеды. По правде говоря, она давно его носит. Я не удивлюсь, если в следующий свой приезд леди Мэри прикажет унести его из шкафа.
– Значит, вы думаете… она не стала бы возражать?.. – спросила девушка.
Гизеле очень хотелось настоять на том, чтобы вернули ее собственное платье, и тогда, быть может, ей удастся покинуть этот дом, не повидав лорда Куэнби. Но она прекрасно понимала, что если предложит подобное, то получит удивленный отказ миссис Банкс, которая поставила себе целью сделать старое поношенное платье чистым и опрятным. Кроме того, хотя Гизела и боялась встречи с лордом, чувство справедливости говорило ей, что это его право и она обязана вынести все.
Гордость, о которой она и не подозревала, диктовала ей, что теперь она не может от него убежать. Это было бы против правил. Она обманула его и теперь должна, если в ней осталась хоть какая-то честь, отвечать за последствия. Если бы она сумела убежать от него раньше, когда только увидела на вокзале, тогда другое дело. А теперь она у него в доме, он внимательно ее разглядел и наверняка обо всем догадался. Сейчас нельзя струсить и удрать, как бы ей этого ни хотелось. Она обязана спуститься вниз и предстать перед ним, рассказать ему всю правду и молча вынести его гнев.
Он рассердится – у нее не было сомнений. Представив, что он скажет, она снова затрепетала. Гизела дважды имела возможность увидеть, каков он в гневе. Это будет третий раз. Сейчас от одной мысли о предстоящем разговоре девушка была близка к обмороку.
Гизела настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как миссис Банкс помогла ей надеть и застегнуть платье. Только когда все было готово, Гизела повернулась, чтобы рассмотреть себя в зеркале. В первую секунду она не разглядела даже своего отражения, а потом увидела, что платье леди Мэри придало ей вид очень юной, неопытной и неуверенной в себе девушки.
Вот и еще раз одежда преобразила Гизелу. В зеркале отражалась не властная, гордая и прекрасная императрица, как и не сломленная и затравленная девочка, которую выгнала из дома жестокая мачеха. Это было юное существо с широко распахнутыми глазами на пороге жизни. Кружева, скрывшие незрелость фигуры, подчеркивали белизну кожи; рыжие волосы блестели, как начищенная медь при свете свечей, пока миссис Банкс ловко их закалывала.
– Теперь вы готовы, мисс, – сказала она, – и беру на себя смелость сказать, выглядите вы чудесно.
– Благодарю вас, – застенчиво промолвила Гизела.
– Его милость ждет вас, – продолжила миссис Банкс. – Я покажу вам, как пройти в холл, а один из лакеев проводит вас до дверей библиотеки.
– Благодарю вас, – вновь повторила Гизела, чуть не застучав зубами.
Спускаясь вниз, девушка вцепилась в перила. Если бы только сейчас что-нибудь произошло! Если бы лорда Куэнби неожиданно вызвали в Букингемский дворец или если бы начался пожар, она бы смогла скрыться в поднявшейся суматохе. Все равно что – лишь бы избежать встречи с ним.
Лакей в великолепной ливрее с блестящими пуговицами вышагивал впереди Гизелы по мраморному полу огромного холла. Подойдя к библиотеке, он распахнул перед девушкой обе створки дверей из красного дерева. Гизела очень медленно сделала несколько шагов и оказалась в большой комнате, в которой тем не менее можно было удобно отдохнуть и расслабиться. Гизела увидела глубокие кресла, обтянутые красной кожей, каминную решетку на ножках. В комнате стоял слабый запах сигар, смешанный с ароматом сосны и оранжерейных цветов.
Она медленно продвигалась вперед, как будто каждый шаг давался ей с невероятным трудом. Он ждал ее, стоя у камина, с отрешенным видом. Гизела заметила, что он переоделся, надев поверх белоснежной вечерней рубашки темно-синий бархатный смокинг, подчеркнувший стальную голубизну его глаз – глаз, которые, как показалось Гизеле, сверлили ее насквозь, так что невозможно было ничего утаить, стоило ей ступить в полукруг света перед камином.
– Вам лучше?
Она не ожидала, что первый вопрос будет о ней. От удивления девушка раскраснелась.
– Да. Мне уже… совсем хорошо, спасибо.
– Я мог бы подождать, если вы предпочитаете еще немного отдохнуть.
– Я вполне пришла в себя, – твердо произнесла Гизела. – Как только доставят с вокзала мой багаж, я должна буду уехать.
– Я очень сожалею, что не побеспокоился о вашем багаже. Упустил из виду, что у вас могли остаться вещи в поезде, так как думал только, не поранились ли вы.
– Уверена, сундук отыщется, – сказала Гизела с отчаянным оптимизмом.
– Ни секунды не сомневаюсь, – согласился лорд Куэнби. – Вы в Лондоне с визитом?
– Да-да… то есть… да, – Гизела не знала, что ответить.
Она стояла перед ним, заикаясь, пока он, неожиданно вздрогнув, не вспомнил о хороших манерах.
– Присядьте, пожалуйста, – указал он на кресло возле камина.
– Сп… спасибо.
