объясняется тяжким бременем ответственности? Когда Федеро был экономом Управляющего, он выполнял сложные задачи, однако не имел абсолютной власти. И вот он занял место Правителя, не обладая многовековым опытом и непоколебимой уверенностью своего предшественника.
— Все замечательно, — ответила я, — и все же мне кажется, что Чойбалсан — буря, которая пройдет.
— Посмотрим, — мрачно ответил Федеро.
— Посмотрим.
В ожидании Наста я вспоминала слова богини. Федеро и Танцовщицу объединяет какая-то таинственная связь… Может, именно это имела в виду богиня, когда говорила о кольцах в сердце Танцовщицы? С другой стороны, если моя бывшая наставница не доверяет Федеро, она вполне могла обмануть его и разрушить все его надежды задолго до прихода разбойника Чойбалсана.
Может быть, мне предстоит помирить их и помочь новым правителям города обрести уверенность в себе?
Пришел Наст. Мы немного поторговались из-за того, сколько мне надлежит заплатить. Наконец, старый служащий написал расписку, в которой обещал купить мне билет на самое быстроходное судно, следующее в Калимпуру. В награду за мои услуги он обещал уплатить сумму, равную троекратной стоимости билета на корабль.
Такая плата казалась мне вполне справедливой — в конце концов, меня просили спасти целый город! И все же Наст и Федеро торговались так, словно я вырываю последнюю медную монету у их голодающих детей.
— Я должен вернуться к советникам, — сказал наконец Федеро. — Прошу твоего снисхождения. Если вы с Септио что-нибудь разведаете, пожалуйста, сразу же, не медля, сообщай обо всем мне. Приходи сюда, на Текстильную биржу. Наст и другие конторские служащие всегда знают, где меня найти.
На прощание мы с ним все-таки обнялись. Мне снова показалось, будто с ним что-то не так. Федеро быстро погладил меня по голове, буркнул что-то невнятное и скрылся за дверью.
Потом меня завалили делами. Вызвали писца, который каллиграфическим почерком переписал на пергамент договор между мною и городом Медные Холмы. По распоряжению Наста, я подписала договор. Он забрал у меня пергамент, а взамен выдал расписку. Расписку он тоже у меня забрал и сказал, что сохранит ее в архиве. Взамен одной расписки он написал мне другую расписку, по которой я могу получить свое вознаграждение. Я объяснила, что в горах бумага, скорее всего, пропадет, поэтому Наст отобрал и вторую расписку. Ее он собирался поместить на хранение в другом месте. Собрался было выдать мне третью расписку, но я отказалась. За один день мы извели больше бумаги, чем я израсходовала за всю жизнь. Наст презрительно фыркнул и сунул ее во внутренний карман своего жилета.
— Будь осторожна, госпожа Зелёная, — сказал он. — Если ты не вернешься, то не сможешь истребовать свое вознаграждение в городском казначействе.
Не пытаясь понять смысл его последних слов, я церемонно поклонилась:
— Я тоже буду скучать, господин Наст!
Я попросила не провожать меня, тем более что отыскать выход оказалось не так сложно. Перед тем как выйти на улицу, я снова закрыла лицо покрывалом. На той стороне улицы меня ждал Септио, одетый простым рабочим. Он ел жареную рыбу из бумажного кулька. Несмотря на свою раздраженность, ему я обрадовалась и поспешила узнать, как себя чувствует Танцовщица.
Дружно поедая рыбу, мы не спеша двигались в сторону постоялого двора. Нам нужно было найти улицу с интересным названием: Пивные Ноги. Мне понравилось далеко не все из того, что поведал Септио.
— Я впустил в наш храм огромного, хищного пардайна. — Септио сунул себе в рот большой кусок рыбы и проглотил не жуя. — Хотя обычно мы не пускаем к себе посторонних, потому что нам есть что скрывать, я не очень беспокоился.
— Болван! — тихо ответила я. — Зато я беспокоилась, и очень! Ты заметил костяшки у него на груди?
— Он сам мне рассказал. Костяшки священников. — Септио расплылся в улыбке. Хотя мой новый друг и был священником, он во многом остался совсем мальчишкой. — Хотелось бы мне хоть одним глазком взглянуть, как он попробует напасть на наших!
— А он пробовал?
— Нет. Зато он посмотрел в большой магический бассейн, и там появился лес… — Септио перестал улыбаться. — Никогда не видел, чтобы у чужака получалось такое. Многие священники не могут вызвать нужной картины.
— Подумаешь, большое дело! Ведь ваш бассейн заполнен ртутью?
— М-м-м… да. — Он как будто удивился, что я разгадала их секрет.
— А что Танцовщица?
— После того как я унес ее от бога, я поместил ее в Зал Масок. Там не очень уютно, зато Танцовщица защищена от… скажем так, разных причуд божества. Посоветоваться с ней я не мог — в ее состоянии ей трудно было отвечать.
— Почему меня к ней не пустили?
— Я же сказал, там не очень уютно.
Руки у меня задрожали.
— Зато Чистильщика ты в свой храм впустил!
— Он — выразитель боевого духа своего народа. Кроме того, Чистильщик — не человек. Безглазые лица на него не подействуют… И даже если он испытает тревогу, он скоро стряхнет ее с себя, как чирок стряхивает воду.
Безглазые лица?!
— В каком она состоянии?
— Ее жизни сейчас ничто не угрожает, хотя Чистильщик считает, что ближайшие недели ей лучше полежать. Гораздо больше он обеспокоен состоянием ее души. В ответ на мой вопрос он велел мне представить человека, чей дух разорван на куски и разбросан в разные стороны. Позже к храму пришел Трактирщик. Он привел с собой целителя и еще нескольких пардайнов. Мне показалось, они были настроены довольно воинственно. После того как раны у Танцовщицы затянулись, она, по обычаю своего народа, омыла их.
Я остановилась; мы почти пришли — запахло конюшней.
— Я хочу увидеть ее до того, как мы отправимся в путь!
— Отец Примус запретил.
Я тут же ощетинилась:
— Он мне не начальник!
— Конечно, — согласился Септио. — Отец Примус распустил слух, что Танцовщицу приказал охранять Временный совет.
Его слова мне совсем не понравились, но я не представляла, как обойти запрет, не выставив себя на посмешище. Все решат, что я просто капризная девчонка. Пока я выполняю поручение Временного совета, Танцовщица поправляется под присмотром Федеро. Возможно, они сумеют найти общий язык, если меня, предмета их разногласий, не будет рядом… Да и мне полезнее следовать той тропой, на которую я вступила.
Я пыталась убедить себя в том, что так и должно быть, но у меня не очень получалось. Что-то не так. Правда, я не знала, отчего мне не по себе. Иначе я тотчас вернулась бы к советникам и потребовала, чтобы мне позволили увидеть Танцовщицу.
Теперь я жалею, что вовремя не прислушалась к своему внутреннему голосу. Просто тогда я еще не умела отличать друзей от врагов. Мы с Септио зашли на постоялый двор, где нам вывели лошадей. Так я впервые в жизни отправилась на верховую прогулку.
Тот, кто решил, что лошадь — средство передвижения, должно быть, был безногим. Хотя на Гранатовом дворе меня знакомили с лошадьми, я умела взнуздать лошадь и даже сесть верхом на
