Александра. – Это странно!
– Не знаю, – вздохнул Валерий. – Но даже говорить об этом не захотела. Только проронила, что приходила знакомая с очень плохими вестями от Эрделя, сказала, что тот попал в больницу. Хотел бы я узнать, что это за добрая душа потрудилась! Ведь все знают, как мать больна, ее нельзя тревожить…
Мужчина сидел, повесив голову, рассматривая сцепленные в замок руки. Говорил он как будто, обращаясь к своим пальцам:
– Мать еще до того, как во второй раз расхворалась, сильно изменилась. Стала сама не своя. Воронов к ней несколько раз приезжал, и это только при мне. Я же не все время дома сижу, иногда уезжаю. Три раза в неделю читаю лекции по истории искусства в гуманитарном университете… Петька, тот вообще только в последние дни тут появился. Где его раньше мотало, понятия не имею. Так что Воронов мог бывать тут еще чаще, чем я думаю…
– Чем был опасен Воронов? – прямо спросила Александра, почувствовав, что самое время задавать вопросы, на которые в других обстоятельствах мужчина может и не ответить. – Что он сделал такого, отчего сам заболел, заболели ваша мама и Эрдель? Это он виноват? Он их заразил?
– Заразил? – недоуменно переспросил Валерий. – Чем, простите, он мог их заразить?
– Но они же все заболели практически одновременно… – растерялась Александра. – Я не понимаю чего-то?
– Заболеть-то они заболели, да вовсе не потому, что заразились чем-то, – проворчал мужчина, пожимая плечами. – То же самое произошло много лет назад с Галиной, старшей сестрой мамы, и с ее подругой, которая жила тут рядом, через два дома. Тогда тоже все шептались, что девушки заразились какой-то чуть ли не легочной чумой. Всю квартиру нам залили дезраствором, и Софьину тоже… А в медзаключении написали потом, что тетя умерла от банальной пневмонии. И ее подруге Софье то же самое написали. Две здоровые молодые женщины, никогда ничем не болевшие, якобы умерли от не леченной, запущенной пневмонии! Я полагаю, это просто отговорка. Правды не сказали.
Александра изумленно слушала, не решаясь больше переспрашивать и возражать. Ей казалось, что мужчина сам себе противоречит, но его волнение свидетельствовало об искренней убежденности в своих словах.
– И потом, разве тетя проворонила бы такую опасную болезнь, она же сама была медик по образованию! – Валерий как будто спорил, но обращался при этом по-прежнему к своим рукам, а не к притихшей слушательнице. – Да не просто медик, а пульманолог! Только что интернатуру закончила, институт с красным дипломом. Она бы вовремя легла в больницу и подруге не дала бы пропасть! Нет, пневмония тут совершенно ни при чем. И зря нам квартиры хлоркой поливали, и перед соседями, мама рассказывала, еще сколько лет приходилось оправдываться. Люди ведь темные, их напугать легко. Кто-то сдуру ляпнул «чума», так все от нас и шарахались долго еще, как от чумы.
– Простите, но так просто две молодые, здоровые женщины подряд не умирают, – робко проговорила Александра, воспользовавшись паузой. – Чем-то они заразились…
– Говорю вам, нет! – раздраженно ответил Валерий. – Они отравились, вот что!
– Что вы имеете в виду?! Чем отравились?!
Мужчина вдруг с силой растер лицо ладонями, будто пытаясь очнуться от приступа дурноты. Он впервые взглянул прямо на сидевшую рядом Александру, и она прочитала в его глазах отчаяние.
– Я ничего толком об этом не знаю! Мама когда-то, давно, обронила раз, что причину смерти указали неверную, что обе подруги отравились по неосторожности. Ей самой тогда было семнадцать лет, она многое видела, знала… Но всегда избегала этой темы. И еще раз у нее вырвалось, когда она слегла окончательно. На днях… Я уговаривал ее принять лекарство, она – ни в какую… И вдруг сказала: «Ничем это мне не поможет, я не больна, а отравилась, как отравилась когда-то бедная Галя… И как Софья!»
Александра не могла вымолвить ни слова. Не дождавшись ответной реакции, Валерий с тяжелым вздохом закончил:
– А потом мать добавила: «Мы все трое пропали, это Степан виноват!»
– Воронов? – выговорила наконец женщина. – Но каким образом?! Как?! А главное, почему врачи ничего не знают об отравлении?! Ведь их всех не от того лечат!
– Мать не желает говорить. Сказала – это ни к чему. Судьба есть судьба. От нее не уйдешь.
– Может быть, она бредила? – осторожно предположила Александра.
Ответом ей был выразительный взгляд. Мужчина поднялся с кушетки и, подойдя к окну, закрыл форточку.
– Моя мать не из той породы людей, которые говорят что-то зря, – сказал он, стоя спиной к гостье. – И голова у нее, несмотря на температуру и лихорадку, пока ясная. Она сказала правду… Но только не всю.
– Вы понимаете, что в таком случае ее нужно обязательно расспросить? – Художница тоже поднялась с места. – Это ни на что не похоже! Тогда умерли две молодые женщины и никто не смог им помочь, сейчас уже одна жертва есть, и две жизни в опасности!
– Она ни о чем рассказывать не желает. Точно так же, как не желает ехать в больницу.
– Это настоящее безумие! – воскликнула женщина. – А почему она, увидев меня, решила, что Эрдель умер?! Хотя бы это не осталось для вас тайной?!
Валерий обернулся:
– Это она мне как раз только что сказала. Оказывается, у нее с ним был взаимный уговор. Когда они поняли, что заразились, то договорились: если Эрдель умрет, к матери придете вы.
– Именно я?!
– Он ей сказал – вы. Назвал ваше имя.
– Но я ничего не знаю об этом! Впервые слышу! Я виделась с ним пару часов назад, и он ничего мне не сказал!
– Значит, вам кто-то должен был после передать это поручение. Может быть, его жена. Может, кто-то, о ком вы ничего не знаете.
– Но ЗАЧЕМ я должна была прийти сюда?!
– Этого я опять-таки не знаю. В этой среде вечно какие-то тайны… Калитка открыта, но нет, нужно лезть через забор! – Валерий задернул штору и отошел от окна, приблизившись почти вплотную к женщине. – Да вам ведь это отлично известно!
– Полагаю, что и вам небезызвестно? – заметила Александра. – Вы ведь историк искусства, как я поняла?
– Теоретик. Это совсем иное. Они-то практики, все эти собиратели редкостей. Осквернители могил и копатели помоек. Первооткрыватели старых шкафов со скелетами. Сумасшедшие фанатики. Хотя моя мать никогда антиквариат не собирала, это все ей по наследству досталось, из третьих, четвертых рук. Мама биолог.
Александра вздрогнула: напольные часы, прямо у нее за спиной, начали отбивать время. Размеренные удары, сопровождаемые сиплым шипением пенящегося шампанского, катились, как тяжелые бильярдные шары, один за другим падая в лузы тишины. Обернувшись, она взглянула на циферблат.
– Уже семь! А меня-то ждут!
Вспомнив о Маргарите, прикованной к мастерской данным словом, она почувствовала себя неловко. «И позвонить нельзя!» Порывшись в карманах, Александра достала клочок бумаги и торопливо написала на нем свой номер телефона:
– Вот, если что-то странное еще будет происходить, немедленно мне звоните! Согласитесь, это как-то удивительно, узнавать стороной о себе такие загадочные вещи!
– Хорошо. – Он взял бумажку и положил ее на письменный стол. – А я вас немного провожу. Собирался выйти, нужно кое-что купить. Пока мать спит… А Петька обещал весь вечер дома пробыть, но вот, его опять нет…
Пришлось ждать, пока хозяин оденется. Он долго искал кепку, наматывал длинный шарф, рылся в карманах короткого пальто. Движения у него были заторможенные, от застарелой бессонницы.
Когда они вышли наконец на улицу, мужчина с наслаждением вдохнул сырой холодный воздух и закашлялся. Александра с тревогой покосилась на него, и он, поняв причину ее беспокойства, пояснил:
