Три дня назад… Она бы просто ничего не услышала.
Все это время, даже когда мужа не было рядом, она чувствовала его незримое присутствие. Он где-то был, он существовал, думал о ней и беспокоился. И если кто-то (а такое случалось) пытался отнестись к ней ласковее обычного, Лида всегда могла сказать: «Я замужем, это не по моему адресу». Но… Что она могла сказать сейчас? В ее жизни образовалась зияющая дыра, которую она пока не могла заполнить. И Лида промолчала.
– Светка вообще-то неплохая, – сказал Сергей, извлекая из сумки жестяную банку. – Не хочешь? А, я забыл, ты не куришь и не пьешь. Но она… Как бы тебе сказать? Эгоистка.
– Вот спасибо, сообщил. А то я сама не поняла!
– Конечно, поняла. Потому я и удивляюсь – как это ты меня раскусила за пару часов, а ее терпишь несколько лет?
– Она моя подруга, – сухо ответила Лида. – Я вообще не знаю, почему до сих пор с тобой разговариваю… Но раз уж так получилось, я тебе кое-что скажу. Когда-то она призналась мне, что одна я люблю ее просто так. Понимаешь? Просто так, ничего не ожидая взамен. Вот поэтому я до сих пор не послала ее к черту.
Ее слова, казалось бы, такие простые, произвели неожиданный эффект. Сергей, с упоением поглощавший алкогольный коктейль (девушка уже ощутила его резкий химический запах), вдруг отнял банку от губ и резко повернулся. На его лице застыла странная маска – невероятная смесь страдания и недоверия.
– Что? Что она тебе сказала?
– То, что слышал.
– Быть не может!
– Почему?
Он поморщился, поднял страдальческий взгляд на затуманенное небо.
– Она врет. Просто пытается вызвать к себе жалость. Ее все любят. Ее всегда любили больше, чем меня. Ей можно было все, что угодно. Мне – ничего.
– Я слышала кое-что другое, – сдержанно ответила Лида.
– От нее? Да она же врет, клянусь тебе! Она всегда умела подлизаться, играла такую милую доченьку, которая никому не доставляет огорчений. А я… Я был изгоем.
Лида давно замерзла. Было самое время попрощаться, упрекнуть назадачливого ухажера за навязчивость и уйти. Но что-то мешало ей это сделать. Может быть, шрам на его щеке?
«Я как будто расписалась на нем и, что бы теперь ни случилось, останусь ответственной за это».
– Меня ничуть не волнуют ваши семейные дела, – проговорила она наконец. – И мне пора домой.
– Ничуть не волнуют? Не думаю.
– Как?
– Вчера ты изо всех сил старалась меня разговорить. Почему? Потому что я тебя не интересовал?
– Да как ты мог… – Она даже задохнулась. – Ты хоть понимаешь, что произошло? Ты понимаешь, почему я вообще посмотрела в твою сторону?! Даром мне это не нужно – у меня муж пропал! Его нет нигде – ни здесь, ни у него на родине! Он не звонит, не приходит, Алеша…
Его рука оказалась ледяной. Сергей задумчиво пожимал ей пальцы, как будто вовсе не сознавая, что делает. Лида даже не отвела руки – она почти не заметила этого прикосновения.
– Я должен извиниться перед тобой. Тогда, три года… Нет, уже три с половиной года назад… Я был таким идиотом, – задумчиво проговорил он. – Напился. Знаешь, на меня ужасно действует алкоголь. Стоит выпить хотя бы немного, и все – я становлюсь совсем другим человеком. И этот человек мне самому не нравится.
– Ты слишком поздно извиняешься, – мрачно бросила Лида.
– Да? А это? – Он убрал руку и коснулся кривого шрама. – Это останется у меня на всю жизнь. Что в таком случае значит «поздно»? Разве может быть «поздно», если это навсегда?
Лида мотнула головой:
– Да, это сделала я, не буду отрицать… Но я не виновата!
– Разумеется, не виновата. – Он говорил почти мягко. – И я тебя не обвиняю. Но что было, то было. Иногда шрамы не видны, они слишком глубоко, а иногда… Стоит только посмотреться в зеркало.
«Как я думала, так и оказалось. Он все время думает об этом».
– Я вижу этот знак каждый день, когда умываюсь и бреюсь. И каждый раз думаю о тебе. Как ты считаешь – это приятные мысли?
– Я сожалею о том, что было.
– Я тоже.
Это можно было воспринять, как взаимное извинение. Но Лида в этот момент не думала о том, стоит ли извиняться и нужно ли ей чье-то прощение. Она хотела одного – как можно скорее уйти с этой, продуваемой всеми ветрами набережной.
– Я и в самом деле ничего ему не сделал, – неожиданно сказал Сергей. – Не знаю, что он подумал там, во дворе. Но я ничего ему не сказал, кроме того… О чем уже говорил.
– Да, ты уже говорил, – машинально ответила она.
– И ты веришь?
– Во что именно?
– В то, что я не сказал о тебе ничего плохого, – с запинкой произнес Сергей.
– Нет.
– Почему?
– Потому что ты зол на меня. Ничему я не верю, потому что ты меня ненавидишь. – Она плотнее запахнула куртку на груди. – И зачем было говорить, что ты тогда почти в меня влюбился? Когда человек влюбляется… Или даже почти влюбляется, как ты говоришь… Он не оскорбляет того, кого… Да что там!
Она резко отделилась от парапета и убрала под воротник куртки разметавшиеся волосы. И вдруг замерла. Этот пронизывающий сырой холод, порывы ветра, ощущение неуюта и опасности что-то ей напомнили. И волосы, прилипшие к лицу, и непослушные, озябшие губы… И мужчина рядом – неподвижная молчаливая фигура, опущенное лицо и руки, заложенные в карманы.
– Бога ради, скажи – зачем ты завел этот разговор? – запинаясь, заговорила она. – Зачем тебе все это нужно? Оставь меня в покое! Да, мне плохо, я сейчас одна, но ты – ты мне совсем не нужен! Не нужен ни в каком качестве, ни в каком случае! Понял?!
– Я знаю, – просто ответил он, и Лида неожиданно перестала злиться. Она неопределенно махнула рукой – это можно было понять как прощание, повернулась и пошла. Не пройдя и трети сквера, она решила обернуться… И увидела то, что знала и так, – Сергей шел следом, в нескольких шагах от нее.
«Снова как ночью. Это просто невыносимо!»
– А теперь чего добиваешься? – бросила она сквозь зубы. – Решил проследить меня до квартиры?
– О Господи, – он поравнялся с ней, – да я просто хочу домой! Иду на троллейбусную остановку.
– Ну иди.
Она зашагала дальше. Теперь он шел рядом. Правда, нужно было отдать ему должное – в разговоры парень не вступал, в гости не набивался. И вообще, Лида могла сказать, что за те годы, когда она его не видела, Сергей изменился к лучшему. Она с удивлением поняла, что почти испытывает к нему жалость. «С музыкой ничего не вышло, девушки, кажется, нет… И еще этот дурацкий шрам. Нет, не думать о шраме! Это уже комплекс вины!»
Молчание затягивалось. Девушку оно тяготило, а вот Сергея, казалось, нет. Он шел рядом, заложив руки в карманы, рассеянно поглядывая по сторонам. И чему-то улыбался. Она не выдержала первая:
– Что тут смешного?
– Ох, прости.
– А за что ты извиняешься?
– Тебе все не так! Я улыбаюсь, потому что кое-что вспомнил. Из прошлого.
Лида фыркнула – внезапно она ощутила себя намного старше и опытней этого парня.
– Какое у тебя может быть прошлое? Я на два года тебя старше, и то не могу так выразиться.
– Ты в самом деле старше? А выглядишь…
