выросли или, во всяком случае, сочли себя взрослыми, доступ в их комнаты стал строго ограниченным. – Послушай, что с ним опять происходит? От него сильно пахнет перегаром, он пьет! Сегодня я недосчиталась четырех бутылок бургундского! Таскает их к себе и потихоньку сосет из горлышка! Ты же знаешь, что отец терпеть не может, когда берут его вино! Брал бы испанское розовое, какая ему разница!
– Ну знаю, что он пьет, а что толку? Не приставай, не я же выпила это вино, – ответила девушка, уютно сворачиваясь на тахте и прикрывая глаза. – Тебя беспокоит только бургундское, а о моей машине ты не думаешь?
– Но за вино придется отвечать мне!
– А мне – за машину, это хуже. Слушай, ужасно болит голова! Дай полежать спокойно.
Та вздохнула и закрыла дверь. Света и в самом деле некоторое время не шевелилась и не открывала глаз. Она вспоминала свой воскресный разговор с братом. Тот вернулся домой поздно, под хмельком, и в конце концов, уступив ее настойчивым расспросам, во всем признался. Света очень удивилась, узнав, что брат тоже посетил «Трех товарищей» в ту ночь, когда они с Лидой проводили свое маленькое следствие. Но она была больше возмущена молчанием Лиды, чем поведением брата. А уж когда выяснилось, что Сергей ее выследил… Самый главный вопрос был задан немедленно:
– Зачем ты ее выслеживаешь? Неужели влюбился?
Сергей ответил отрицательно. Он напомнил, что между выражениями «когда-то чуть не влюбился» и собственно «влюбился» есть большая разница. Света засмеялась:
– Не рассказывай сказки, ладно? Ты всегда «почти влюблен», и тебя всегда «почти отфутболивают». Когда ты влюбишься по-настоящему, в нормальную, свободную девушку? Если помнишь, Лида замужем.
– Уже нет.
– Перестань! – Такой поворот разговора рассердил сестру. – Она влюблена в мужа по уши и мечтает только о том, чтобы тот скорее вернулся. Наверное, даже сцены ему не закатит – все простит. Слушай, ты уже клялся, но поклянись еще раз – ты же ничего ему не сделал? Ни там, в клубе, нигде вообще?
– Ну клянусь еще раз, если хочешь. Ничего.
– Все равно это подозрительно, особенно со стороны. Сперва ты встречаешь в клубе ее мужа, после этого его больше уже никто нигде не встречает…
– Твои дешевые шутки, – вяло отмахнулся Сергей. – Как они мне надоели!
– А через несколько дней в том же клубе ты встречаешь его жену и… Кстати, Лида в порядке?
Она изобразила деланный ужас, а брат сообщил, что сейчас у него не то настроение, чтобы обмениваться колкостями. Если она не перестанет, то сама знает, что будет. Света знала, и очень даже хорошо, поэтому сразу сменила кнут на пряник. Ей вовсе не хотелось проходить всю следующую неделю с синяками на запястьях – брат очень умело их выкручивал, пока жертва не начинала пищать от боли. Эта привычка появилась у него в детстве, когда они не могли поделить какое-нибудь лакомство или игрушку.
– Она вообще тебе не подходит, – убеждала Света, по-матерински глядя на его бледное лицо. – Вы слишком разные. Ну подумай, кто ты и кто она?
– Ты что имеешь в виду? По-моему, все в порядке. Я парень, она девушка. Нужно что-то еще?
– Сам знаешь что. Общие интересы хотя бы. А у вас их нет. Уверяю тебя, что на музыку ей наплевать. И на классику, и на твой готический металл, и на попсу…
– А вот это уже слава богу!
– Но не любить одно и то же еще не значит иметь общие интересы! О чем вы с ней можете поговорить? Что обсудить? У вас же совершенно разный склад ума! Она любит во все вникать, закапываться в какой-то вопрос с головой и сидеть там, как червяк в яблоке, пока все не съест. А ты все хватаешь поверху и забываешь быстро. Вот можешь рассказать, о чем эта книга? – Света подняла с тумбочки раскрытый томик. – Затрудняешься? А ведь ты ее читал!
– Ну и к чему ты клонишь?
– Да к тому, что Лида типичный книжный червяк, хотя по виду этого не скажешь. Знаешь, чем она сейчас занята? Тебе такое и во сне не снилось!
Света рассказала, какую работу она приискала для подруги, и брат выслушал ее с крайним удивлением – казалось, что он даже слегка протрезвел.
– И она взялась дописывать роман? – недоверчиво спросил он.
– Конечно, взялась, деньги-то ей нужны.
– Тебе тоже нужны, ты постоянно остаешься без гроша. Что ж сама отказалась? Хотя… – Он язвительно улыбнулся: – Это тебе не по плечу.
Девушка презрительно повела тем самым плечом, которое только что подвергли критике:
– Я бы давно уже закончила этот роман, не сомневайся. Но ты представляешь, сколько над этим проектом будет насмешек? Если его вообще кто-то заметит, разумеется… А я, между прочим, собираюсь заниматься серьезным делом, а не растрачивать себя на пустяки.
– Закончить роман за Диккенса… Интересно, – задумался вслух Сергей. – Почитать бы, что она там пишет…
– Не думаю, что это будет великое творение. – Света встала и погасила свет, оставив только маленький ночник за изголовьем. – Да и что тут для тебя интересного? Ты ведь и самого-то Диккенса не читал.
– Только «Оливера Твиста», – последовал стандартный ответ. – В детстве. Кстати, можно я завтра с утра возьму машину? Верну еще до занятий, клянусь.
Света поколебалась, но разрешила. Брат был единственным человеком, с которым она всегда была готова чем-то поделиться. Да и неудивительно – они привыкли все делить, еще находясь в материнской утробе.
Наутро она в самом деле была разбужена ни свет ни заря. Брат потребовал ключи. Она сонно рассказала, в каком кармане их искать, выругала его за то, что он не взял ключи с вечера, и тут же снова уснула – девушка решила ехать в институт ко второй паре. Но выспаться ей так и не удалось – через час ее разбудили вторично и сообщили такую новость, что сон как рукой сняло.
– Разбил «Рено»? Разбил мою машину? – Света вскочила и ошалело уставилась на брата. – Да ты с ума сошел?!
– Она стоит во дворе, меня отбуксировали… Главное, удалось обойтись без милиции.
– Где машина? – Света кинулась к окну и, углядев внизу свою любимицу, успокоилась. Сперва ей померещилось, что ничего страшного не произошло и речь идет о царапине. Но, наскоро одевшись и спустившись во двор, она поняла, что малой кровью тут не отделаешься.
– Какая ужасная вмятина, – плачущим голосом говорила она, ощупывая капот с такой трепетной нежностью и горечью, будто это было не крашеное железо, а изуродованное лицо дорогого человека. – Куда ты врезался? В кого?!
– В столб. Столб не пострадал, – сдержанно информировал ее брат. Он стоял рядом и наблюдал за Светой, а та все больше приходила в отчаяние. Девушка уже успела прикинуть, во что обойдется ремонт, и поняла, что на это придется отдать все деньги, которые она только что получила на карманные расходы.
– Сам ты столб, – с ненавистью обернулась она к брату. – Пропил последние мозги! Неудачник, осел, музыкант!
Слово «музыкант» почему-то тоже считалось одним из ругательств, которыми она охотно потчевала брата. Обычно при этом слове он начинал отворачиваться и морщиться, будто кот, которого пытаются ухватить за усы, но на сей раз даже не шелохнулся. Света вгляделась в его осунувшееся, неподвижное лицо и поняла еще кое-что:
– Ты и сейчас пьян! Ты пьяный сел за руль?!
– Ты сама часто ездишь пьяная.
– Но никогда не разбиваюсь! У меня к этому талант, а у тебя…
К чему у тебя талант? К выпивке?
– К вождению! А к выпивке у тебя такой же талант, как к музыке, гад!
Раз-два! Пара звонких оплеух почти одновременно прозвучала в утреннем морозном воздухе.
