концертов в месяц и играли здорово. Я сейчас порой слушаю наши записи тех лет, и замечаю, что у нас была хорошая сыгранность. Мы, что называется, «попадали вместе», а это для группы крайне важно. И никакого кризиса «Машины» я не ощущал. Просто настал день, когда у нас наглухо исчез Заяц. С ним и прежде такое случалось, и за это он строго наказывался. Но, что толку? Как-то Саша на неделю пропал, потом опять на неделю, еще раз – практически на месяц, а тут он пропал совсем надолго, да еще в преддверии важного для нас выступления в Москве. И я понимал, что он может совсем не появиться к нужной дате, где его искать неизвестно и концерты, которые мы столько ждали, сорвутся. А Зайцев будет продолжать свое путешествие расширенного сознания. Не могу заявить на страницах книги, что Заяц принимал наркотики, поскольку за руку я его ни разу не ловил, но то, что он периодически впадал в состояние невменяемости и по этой причине исчезал – факт.
В общем, я позвонил Подгородецкому и Маргулису с предложением помочь нам.
С Женей мы не играли с 80-го года, с Петей чуть меньше, но перерыв тоже был солидный. «Привет! – говорю. – У нас такая история, пропал Заяц, а концерт во Дворце спорта вот-вот, может, вы, подключитесь по старой памяти?». Я почувствовал, что они страшно рады моему предложению. Мы, ведь, не были врагами, а тесно не общались в 80-е, потому что некогда было, все время по гастролям мотались. Они к нам приехали. А за полчаса до концерта все же нарисовался и Саша. Но это уже ничего не меняло. Он был уволен из команды. А с Маргулисом и Подгородецким мы сыграли тогда клево, получив огромное удовольствие. Это ж такой акт, сродни половому, когда вдруг по ходу концерта вспоминаются какие-то нюансы, присущие только данным музыкантам. На тебя накатывает ностальгия, на них тоже. В результате мы играли лучше, чем обычно. Не знаю, насколько хорошо все звучало в зале, но на сцене мы кайфовали. И тогда я предложил: «Может, и дальше поиграем? А чего? Все равно с Зайцем мы уже работать не будем». Они ответили: «Давайте». К тому же, у них, у обоих, к этому моменту, профессиональные дела обстояли плохо.
Зайцев мне, к слову, всегда не очень нравился, как пианист, хотя работал он старательно. Саша представлял другое поколение. Ему импонировали команды типа «Крафтверк», всякая электроника и прочее, а, скажем, блюз, он не чувствовал совсем. Мог его сымитировать, но не более того. А я все-таки, блюз очень люблю. И в музыке «МВ» блюз всегда присутствовал.
Раз уж возникли такие обстоятельства, захотелось сделать некий джем-сейшен. Тем более, программу, которую мы тогда исполняли, Петя не знал, и в одиночку в нее бы не включился. А для того, чтобы играть старые песни, мы пригласили Маргулиса. Надо было просто спасать концерт. И чудо, что они оба оказались тогда в Москве и были свободны.
Конечно, нет. Мы пригласили их сыграть с нами, как приглашают в гости. Все-таки времена еще другие были.
Когда Макаревич, не найдя Зайцева, предложил нам с Петькой «тряхнуть стариной», мы это лихо сделали. И Макар понял – группу можно реанимировать. Мне кажется, у «Машины» к тому моменту наблюдался жуткий застой. И перемены напрашивались сами собой. Ну вот, видишь, тряхнулось так, что это продолжается до сих пор, не взирая на то, что мы стары и, наверное, кому-то уже не интересны. Молодежи мы точно не интересны. Но если в целом народ, по-прежнему, к нам на концерты охотно приходит, значит, что-то такое в нас есть.
В 90-м я не намеренно возвращался в «МВ». Меня просто попросили, и я остался. Огромного желания вновь играть в «Машине» у меня не было. Вернее, я совершенно над этой темой не задумывался. Десять лет я спокойно скитался, делал то, что хочу, и был вполне доволен. Работа в «Машине Времени», ведь, подразумевает определенный конгломерат персон, с которыми нужно считаться, а я от такого за десятилетие, слава Богу, отвык. Но, тем не менее, так получилось, что мы стали опять играть вместе.
«Машина» никогда не являлась фирмой, бизнесом. Нас объединяет то, что за долгие годы мы научились настолько хорошо друг друга понимать, сочиняя песни, и работая на сцене, что этого ни за какие деньги не купишь и ничем не заменишь. Назови это микрокосмосом или чем угодно. Дело не в названии, а в сути. Вопрос существования команды всегда был для меня важнее всего прочего.
Собственно, после концерта, где мы воссоединились с Маргулисом и Подгородецким, не только моя инициатива была закрепить данный союз. Ко мне подошел Петька и сказал: «Хочу с тобой поговорить. Я уже совершенно другой человек, нормальный, профессиональный, взрослый, и если вы меня назад пригласите, буду очень рад». Женька тогда находился рядом с нами. И я подумал, сам Господь посылает нам наших же людей. Для меня всегда мучение искать новых членов группы. Это, как в семью привести незнакомого человека. Он может и хороший, но не понимает массу вещей, о которых нам, внутри семьи, даже говорить вслух не надо. Потому что, мы их чувствуем одинаково и это вещи тонкие. Мне не нужны только сильные исполнители. Нужны люди, понимающие, что мы делаем. Хотя, конечно, мастерство еще никому не помешало.
Для меня, например, самым сильный состав «Машины» это: Макар-Маргулис-Кутиков-Подгородецкий- Ефремов. Считаю его безупречным, насколько вообще можно говорить о «МВ», как о безупречном коллективе. То есть, после ухода Зайцева группа укрепилась двумя сильными музыкантами. Причем Маргулис тактично не полез в епархию Кутикова, на бас-гитару, хотя он прирожденный басист, а остался аккомпанирующим гитаристом, с небольшими сольными фрагментами. Гуля поступил примерно так же, как я во взаимоотношениях с Наилем Короткиным. Плюс Женя еще и вокалист крепкий, интересный.
А Подгородецкий после Зайцева вообще привнес разительный контраст. Я уже привык за годы к сашиным одиночным ноткам. Все вроде вкусно, нормально. Но Петя это сразу, как целый оркестр! Короче, 90-е – лучший период у «Машины». Другим мощным отрезком было время, когда записывались «Реки и мосты». Романтическая программа, с балетом…
Я на 50-летии Кутикова, прежде чем прочесть ему поздравительное стихотворение собственного сочинения, заметил: в моем лице группа «Машина Времени», видит самого преданного фана, поскольку я прослушал порядка 2500 концертов группы. Так что могу объективно судить о ее эволюции. Мой собственный критерий оценки каждой песни это появление или не появление мурашек на руках. Маргулис всегда после концертов надо мной подшучивал: «Ну, что, Макс, сегодня мурашки были?».
Я за свою жизнь дважды находился на руководящей должности и знаю, сколь непросто учесть все нюансы во взаимоотношениях с людьми. Обычно, существует в группе директор или другой административный работник, который и выполняет разные неприятные обязанности, типа сообщений об увольнениях. Но иногда Андрей это делал лично. Например, я видел, как он уволил нашего старого общего товарища Сашу Заборовского, который занимался «машиновским» светом фактически с нуля. Он что-то постоянно мастерил. Допустим, Росконцерт купил «Машине» штук 20–30 прожекторов Саша их все спаял, подобрал фильтры, сделал какой-то пульт управления ими. Потом он на концертах их настраивал, и все это функционировало. А когда началась перестройка, хозрасчет, все эти прожектора отобрали, Заборовскому
