пообещали заглянуть к нему в гости как-нибудь в другой раз и вышли на залитую солнцем деревенскую площадь.
– Чувствую новый прилив адреналина, – шутливо прошептала Этери на ухо Айвену. – Эти мощные романские соборы здорово… м-м-м… взбадривают.
– Наводят на мысли, – согласился Айвен.
Они вернулись домой, съели приготовленную миссис Тиди лососину, поделившись с Феллини, и занялись выбросом адреналина. Потом еще погуляли, поужинали и… В их любви стала прорываться отчаянная нотка, они словно спешили запастись счастьем, чтобы хватило надолго.
В понедельник утром, простившись с супругами Тиди и со зверями, Айвен повез Этери в Лондон. Он пытался уговорить ее остаться до обеда, но она отказалась: надо собраться, надо все упаковать, она же купила много подарков.
С момента отъезда в машине установилось непривычное для них неловкое молчание. Айвену не хотелось начинать важный разговор по дороге, а о чем еще говорить, он решительно не представлял. Этери тоже молчала. Подъезжая к Бристолю, где они делали привал по пути в Уинкли, Айвен предложил остановиться.
– Я не буду заезжать в город, перекусим где-нибудь на шоссе.
– Хорошо, – откликнулась Этери.
Она тоже боялась что-нибудь сказать, спросить, что случилось.
– Этери, – заговорил Айвен, когда они, выпив кофе, вновь оказались в машине, – нам нужно поговорить.
Он вдруг сообразил, что в Лондоне времени тем более не будет: ей же надо собираться, а завтра с утра – обоим в аэропорт.
– Я тебя слушаю, – еле слышно проговорила Этери. Она уже поняла, что сейчас последует.
– Выходи за меня замуж.
– Айвен, это невозможно. Как ты себе это представляешь?
– Я почему-то именно такого ответа и ждал, – с горечью вздохнул Айвен.
– Айвен, пожалуйста, давай не будем ссориться в последний день! – Голос Этери дрогнул.
– Я не хочу, чтобы этот день стал для нас последним. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. – Ужасно, ужасно говорить в машине! Приходится следить за дорогой, крутить баранку, слова выходят неискренние, фальшивые… – Я выбрал неудачный момент, – упрямо продолжал Айвен, – лучше бы нас ничто не отвлекало, но…
– Момент ничего не значит. Я не могу выйти за тебя замуж.
– Почему? Ты свободна, я свободен… А ты свободна, Этери? – вдруг повернулся он к ней. – Может, я ошибаюсь? Может, ты все еще любишь мужа? Или у тебя еще кто-то есть?
– Я не люблю мужа. Теперь мне кажется, что и никогда не любила. И никого у меня нет. Если бы был, я бы не стала спать с тобой.
– Тогда в чем дело?
Этери заплакала. Она ненавидела себя в эту минуту, но ничего поделать не могла. Айвен съехал на аварийную стоянку, заглушил мотор и обнял ее.
– Ради бога, не плачь. Просто объясни мне, в чем дело.
Она сердито отерла слезы.
– Как ты не понимаешь? Жизнь прошла. Мы не можем пожениться, мы… слишком поздно встретились.
Айвен осторожно и робко улыбнулся.
– Прости за неделикатный вопрос: тебе сколько лет?
– Вчера исполнилось тридцать.
– Вчера? Ты не шутишь? А почему ты мне не сказала?
– Не хотела. Я специально из дома удрала с таким расчетом, чтобы не отмечать. Только мой возраст тут ни при чем. Жизнь прошла, понимаешь? Мы все это время прожили друг без друга, и теперь уже поздно начинать по новой. Ты ничего обо мне не знаешь.
– Я знаю не так уж мало. Мне этого хватит, чтобы понять: я хочу на тебе жениться.
– Нет. Ты не понимаешь… Я не могу рассказать тебе всю мою жизнь. А как мы можем жить, если ты ничего обо мне не знаешь?
– Чего я такого страшного не знаю?
Этери немного подумала и решила начать с самого страшного:
– Помнишь, я тебе говорила, что моего друга убили?
– Конечно, помню.
– Мы… мы с ним были близки. Один раз. Это была ошибка, но…
– Думаешь, его из-за этого убили? – догадался Айвен. – Из-за этой твоей ошибки? Нет. Они могли схватить кого угодно. Он им попался по чистой случайности.
– Ты так рассуждаешь, будто сам там был и все видел.
– Меня там не было, но я же не слепой! Ты себя точишь из-за того, что провела ночь с нелюбимым.
– В психологи не хочешь податься? – насмешливо спросила Этери, втайне поражаясь его проницательности.
– Мне нравится моя работа. – Айвен вырулил со стоянки на шоссе. В этот час движения в сторону Лондона почти не было. – Этери, прости себе этот… peccadillo?
– Грешок. Я поступила глупо и… я бы простила, но меня не покидает мысль, что из-за этого его убили.
– Не мучай себя. Ты не виновата. Виноват тот, кто убил.
– Ладно, дело не в этом. Мы не можем пожениться, потому что… Как ты себе это представляешь? Я живу в Москве, у меня дети, друзья, работа…
– Работу я тебе и в Лондоне устрою. С друзьями будешь видеться… я думаю, не реже, чем в Москве. А дети… разве ты не хочешь, чтобы они учились в английской школе?
– Они учатся в английской школе.
– Хочешь, чтоб они попали в русскую армию?
Этот удар достиг цели.
– Нет, я не хочу отдавать их в русскую армию, тем более что у них грузинская фамилия, им там придется несладко. Но мои дети только год назад пережили разрыв с отцом. Ты… ты не представляешь, что это было. Они поминутно дрались, старший дом поджег! Я же говорю: целая жизнь прошла. Я не могу опять навязывать им перемены.
– Давай действовать постепенно, – не отставал Айвен. – Пригласи меня в гости, я приеду, мы познакомимся… Может, я им понравлюсь? – И он скорчил одну из своих забавных гримас.
– Ты понравишься кому угодно, – невольно улыбнулась Этери. – Ты из тех, кто может… как это у вас говорят? Уговорить розу поделиться пурпуром?
– Ты мне льстишь, – усмехнулся Айвен. – Так в чем проблема? Мы этот переезд осуществим постепенно, плавно…
– Нет.
– Почему нет?
– Когда муж ушел, подруга уговорила меня пойти к психиатру. Эта женщина – психиатр – работает в приюте для жертв домашнего насилия. И я пошла туда работать. Это как терапия.
– Не вижу проблемы, – пожал плечами Айвен. – У нас таких приютов сколько угодно.
– А у нас – один.
– Ладно, я понял. Прости. Мы можем жить на два дома.
– Айвен, тебе нужна жена. Достойная жена, герцогиня. Чтоб сына родила, чтоб ты унаследовал титул…
– Я не мыслю другой жены кроме тебя. Если ты мне откажешь, я ни на ком не женюсь, – спокойно объявил Айвен.
– Айвен, ты не можешь, – всполошилась Этери. – Ты меня едва знаешь…
