– Никого я не убивал! – возвысил голос Леван.
– Не кричи, на нас смотрят. Это ты натравил на него Адырханова.
– Я только просил разобраться, – проворчал Леван.
– «Разобраться» на вашем языке значит «убить».
– Да не просил я убивать! – опять не сдержался Леван. – Я думал, Рустем бока ему намнет, и все. Нечего было спать с моей женой.
– Бывшей женой. Ладно, теперь уже назад не вернешь, но повторяю в последний раз: я с ним не спала. А его смерть на твоей совести. Я никогда не вернусь к тебе, Леван.
Этери сделала движение уйти. Леван схватил ее за руку и удержал.
– Не так быстро. Я не дам тебе выйти за англичанина.
– А как ты мне помешаешь?
– Детей отберу. Хочешь увезти их в Англию? Не выйдет.
Этери недаром созванивалась с Германом и ездила накануне к адвокату.
– Слушай меня внимательно, Левушка. Помнишь, ты оставил мне семнадцать процентов акций, а я потребовала двадцать четыре? Ты так спешил от меня избавиться, что ни о чем не подумал. А теперь у меня на руках законные двадцать пять процентов плюс одна акция. Даже не одна, у меня блокирующий пакет. – Этери вынула из объемистой сумки тонкую файл-папку и извлекла из нее документ. – Сейчас ты мне подпишешь бумагу… Я хочу установить единоличную опеку над детьми.
– Ни за что, – отрезал Леван.
– Нет? Я вижу, ты невнимательно слушал, а я ведь просила. Я готова отдать акции тебе. Бесплатно. А не подпишешь, продам их твоим конкурентам.
– Ничего ты не продашь. У меня доверенность.
– Я ее отзываю.
Леван долго не мог отдышаться. Открывал и закрывал рот, как рыба, но ничего не говорил. Надо было слушать адвоката Довбыша, он предупреждал. Но Левану тогда не терпелось жениться на Кристине. Всегда дурел от крутых блондинистых телок. Вот и погорел. С блондинистыми телками спать хорошо, а вот жениться… Но Кристина соглашалась только ценой обручального кольца.
– Вот за что ты так со мной, а? – спросил он наконец. – Я дал тебе все.
– Нет, Левушка, ты
– Ты не можешь так со мной поступить, – пропыхтел Леван.
– Могу, Левушка. Причем с дорогой душой. Помнишь, я тебе звонила, когда Рустем гнался за мной по шоссе? Помнишь, как я просила сделать хоть что-нибудь? Помнишь, что ты мне ответил?
– Нечего было Ульяну увозить.
– Нечего было избивать и душить. А ты помнишь, что я тебе тогда сказала? Когда-нибудь ты меня о чем-нибудь попросишь.
– И в отместку ты теперь продашь мои акции?
– Не хочу я их продавать. Я верну их тебе, мне они больше не нужны. Мой англичанин богат. К тому же он герцог. Правда, сказочно звучит? Но я верну только при одном условии: ты подпишешь бумагу, что отдаешь мне детей. Не подпишешь – продам Низаметдинову или Латышеву, – назвала она крупнейших конкурентов Левана Джавахадзе.
Леван долго сидел, не шевелясь, пытаясь это осмыслить. Машинально отпил остывшего кофе, и его передернуло. Дела у него весь последний год шли паршиво, а он не мог понять почему. Кристина… Спустил кучу денег на всякую хрень, на этот дворец, что он для нее отгрохал, а радости никакой. Бизнес-среда плохо восприняла его новую женитьбу. А в чем дело, спрашивается? Всем можно, а ему нельзя? А теперь эта дрянь вильнула хвостом, да так оперативно! Ладно, с ней он еще рассчитается. Сейчас главное – вернуть Этери.
Но он уже видел, хотя самому себе не желал в этом признаваться, что ничего не выйдет. С Рустемом он тогда маху дал. Взбесил его этот Савва, а оказывается, ничего не было! Она не простит. Англичанин… Герцог… Неужели это правда? И как ловко она подловила его с акциями! Не сама, конечно, адвокат этот ее хитрый помог, но важен-то результат… С этими акциями они плотно взяли его за яйца…
Он взглянул на бывшую жену, пристально вгляделся в ее лицо. Почему он был так уверен, что она вернется? Посердится, пообижается и простит. Ирку-дуру попросил прощупать почву… Как она сказала? «Я по жизни задом не сдаю». Языкастая стала… Нет, всегда была. Он так ее любил… Он же ее любил? Ну уважал. Но считал, что
Он и раньше изменял жене, и ему все сходило с рук. Но он раньше не разводился, не женился на другой, все свои дела проворачивал по-тихому. А тут запал, понесло его на эту Кристину, век бы ее не видеть… Мать ему говорила, что бабы его погубят. Как в воду глядела. Но она и Этери не любила, а Этери – он только теперь это понял – была его счастливым амулетом. Перло ему в бизнесе, пока он был с Этери. Слово она какое-то знала, что ли… Нет, это не ее заслуга, но… пока он был с ней, на редкость удачно все складывалось. А с Кристины что взять? Дура – она дура и есть.
Что же делать? Нельзя отпускать Этери. А может, и правда, ну ее к черту? Он найдет себе другую. Правильную грузинскую девушку. Покорную, кроткую. Пышнотелую, как ему нравится. Она ему еще детей нарожает. А эти? Он так ими гордился! Любил их, баловал… Он же, по большому счету, ради них старался! Копил, построил империю… А теперь он им не нужен. Отрезанный ломоть. Англичанин? Герцог? Все с ума посходили. Променяли отца на, прости господи, черт знает кого! Вот и пусть поживут без его денег! Посмотрим, как запоют. Нет, нельзя их бросать… Все-таки свои, не чужие. Ничего, он много разной собственности Этери отдал, они и без него не пропадут. Акции важнее. Если она вернет блокирующий пакет и весь доход пойдет ему, это будет такой глоток кислорода…
– Этери, вернись, – проговорил он тихо.
– Нет. Подпиши бумагу.
– Я без Довбыша ничего не подписываю.
– Хорошо. – Этери поднялась из-за стола, и Левану тоже пришлось встать. – Как подпишешь – получишь назад свои акции. И не звони мне больше. Дозреешь – пусть Довбыш позвонит. Прощай, Левушка.
Она повернулась и ушла, а Леван еще долго смотрел ей вслед и все никак не мог поверить, что это навсегда.
Выйдя из клуба, Этери вынула мобильник – позвонить Айвену. Хватит ждать. Всю жизнь она его ждала, своего верного рыцаря Айвенго. В письмах и по телефону Этери стала в шутку так его называть. Он говорил, что не заслуживает столь громкого имени, а она уверяла, что очень даже заслуживает: он ее спас. Айвен настаивал, что это она его спасла.
Но не успела Этери вызвать номер, как телефон сам зазвонил у нее в руке. Глянула на определитель: Айвен.
– Привет, Айвенго! – весело сказала она в трубку. – Сердце сердцу весть подает. Я как раз собиралась тебе звонить. Ну давай рассказывай.
– Давай сначала ты, – предложил Айвен.
– Нет, давай уж ты. Ты же мне позвонил.
– Ладно. Я звоню сказать, что Перси умер.
– А что случилось?
– У него началось воспаление легких. В его состоянии это смертельно.
– Ты расстроен?
– Да как тебе сказать? Это не стало неожиданностью. Скорее можно считать чудом, что он прожил последние десять лет.
– Если это можно назвать жизнью, – добавила Этери, вспомнив бессмысленный взгляд Перси.
– Если это можно назвать жизнью, – эхом повторил за ней Айвен.
– Что теперь будет?
– Я герцог. – В голосе Айвена прозвучала легкая насмешка над собой. – Вступаю во владение
