совсем уж припрёт нужда.
Когда я расстался с деньгами, причем с чужими, меня, кроме страха, стала мучить совесть. Но я быстро с ней договорился. Проповедники морали, которых сегодня очень много и которые требуют стальной крепости для сохранения принципов, не должны забывать, что сталь имеет два свойства: не только твёрдость, но и гибкость.
…И очень быстро мне пришлось пожалеть об этом решении. Конечно же, возникли форс-мажорные обстоятельства, помешавшие мне вовремя вернуть деньги на расчетный счёт. Для начала мой склад был арестован ОБЭП (строго говоря, это произошло за полдня до того, как я отдал деньги Блайвасу, и он, кстати, пообещал эту проблему уладить), затем меня выставили в розыск в связи с тем вексельным делом (московский ОБЭП раскрутил это дело и выяснил, что я организатор проекта), к делу подключили петербургское Управление по борьбе с экстремизмом, каким-то боком всё это было увязано с расследованием деятельности вышеупомянутой группировки Фольксштурм. Мне было небезопасно появляться на улице, и тут к умножению моих несчастий компаньоны приказали перечислить поставщикам находившиеся во Внешторгбанке деньги. Те самые, которыми я воспользовался, рассчитывая быстро вернуть на расчетный счет. Я съездил в банк и уверенно сказал, что перечислил средства. Контрагенты эти деньги, естественно, не получили и позвонили нам в офис, но первые три дня я оправдывался перед компаньонами возможными проволочками в банке. На четвертый день они довольно резко предъявили: это что ещё за хуйня такая? Где деньги?!
Всё это время я лихорадочно изыскивал способы вернуть деньги. Марина нашла покупателя, который мог забрать складской товар — правда, с большим дисконтом. Это была Служба материального обеспечения ЛенВо (Ленинградский военный округ), начальник которого проворовался, и в преддверии ревизии, приуроченной к приезду премьер-министра, был вынужден выстраивать потемкинские деревни, и наполнить склад хоть каким-то товаром. То, что он брал у меня (через карманную структуру) за одиннадцать миллионов, по бумагам проходило как тридцать девять. Переговоры были нелегкими — начальник службы материального обеспечения выкручивал мне руки и вообще требовал, чтобы я отгрузил товар без предоплаты, а «потом как-нибудь проведем товар через конкурс». Я уже знал, что это за человек и вообще в курсе, как эти чинуши кидают коммерсантов, поэтому сказал этому прощелыге, что без предоплаты товар не отдам. Наконец, мы с грехом пополам договорились… но товар всё еще находился под арестом в Управлении «Э».
Чтобы выпутаться из этой неприятной ситуации, мне пришлось заплатить extra money святому Иосифу, который быстро и эффективно договорился с заместителем начальника петербургского УВД, чтобы прекратить моё преследование и вернуть мне мой товар; также мне пришлось кое-что сделать своими руками. Когда уже милиционеры готовы были отдать мне мой товар и покупатели привезли деньги, возникло неожиданное препятствие в лице разжалованного лейтенанта Смирнова, бывшего сотрудника Управления «Э», с которым у меня были личные счеты. Он самовольно вывез товар и укрыл его у знакомых барыг на Апраксином рынке.
К счастью, мне удалось разыскать Смирнова и принудить его вернуть похищенное имущество. Правда, для этого пришлось его хорошенько отделать. Блайвас дал мне в подмогу двоих бойцов, которые подсобили в этом деле. Мы жестко пытали Смирнова за товар, я истыкал его шилом, далее мы бросили его, полумертвого, на Исаакиевской площади, где в тот день происходили массовые беспорядки, в которых участвовал Фольксштурм (та самая бригада Штрума) — боги смилостивились и в деле расследования убийства Смирнова направили следствие по ложному следу (по ТВ сообщили, что он был обнаружен мертвым — то ли от наших побоев скончался, то ли хулиганы добили).
Я зачислил на расчетный счет наличные средства, вырученные от реализации складских запасов, и перечислил деньги поставщикам Экссона, которым должен был перечислить несколько дней назад, — как раз в тот момент, когда мои компаньоны были на грани того, чтобы сделать со мной то же, что я сделал со Смирновым.
Так обстояло дело, когда я воспользовался общественными деньгами год назад. То, что после всех этих приключений я вновь запустил руку в общественную кассу — это не что иное, как нещадная эксплуатация терпения Госпожи Судьбы, испытание Госпожи Удачи на прочность. Возомнил себя типа мастером опасных дел, который не попадается в опасные ловушки. Высокие заработки лишили меня обычной осторожности, и игра с опасностью стала странной необходимостью.
Глава 65,
Повествующая о событии, вполне правдоподобном при всей его видимой нелепости
За несколько дней до конца нашей поездки свершилось чудо из «Тысячи и одной ночи» — на расчетный счет Совинкома во Внешторгбанке поступили деньги. И не просто деньги, а целых 24 миллиона рублей! Радостное известие сообщил Ренат — забрав из банка выписки, тут же позвонил мне, не считаясь со временем, и я, будучи разбужен посреди ночи, до утра не смог заснуть — всё размышлял, как распорядиться этими деньгами. Отправитель платежа — Департамент здравоохранения администрации города Волгограда (то есть горздравотдел). То было, очевидно, какое-то недоразумение, в назначении платежа был указан несуществующий договор. Тем более, что мы ни о чём таком не договаривались с начальником горздравотдела Карманом. Прежде чем освоить какие-то деньги, тем более такие крупные суммы, идёт долгая работа, переговоры и делёж планируемого куша. Я позвонил Марине, которая плотно контактировала с Карманом — она ни сном ни духом об этих деньгах. И посоветовала быть крайне осторожным с ними, ибо если это какая-то ошибка, то горздравотдел потребует вернуть их.
Сказать, что я был рад — ничего не сказать. Отчаяние сменилось глубокой надеждой. Мне представилось, что я одержал великую победу. Этими деньгами я не только покрываю недостачу на Экссоне, но также возвращаю компаньонам одну треть вложенных ими в Совинком денег, чтобы уменьшить бремя процентов — мотивировав сложностями, внезапно возникшими со святым Иосифом. Они меня поймут, как только узнают, что их деньгам угрожает опасность. И помогут разобраться с этой проблемой. Плевать уже на то, что они узнают реальную обстановку на Совинкоме — теперь это можно объяснить, не боясь потерять лицо. Главное, что я буду чист перед ними.
Всё, я твёрдо решил: закрою дыру бюджетными деньгами и сделаю Алексею Ансимову доверенность на управление счетами во Внешторгбанке, чтобы у меня не возникало соблазнов еще раз воспользоваться общественными деньгами.
Что касается проблем, которые возникнут с Карманом — меня это совершенно не трогало. Это человек святого Иосифа, а значит, мой враг. Отныне горздравотдел для меня закрыт, Карман разорвёт со мной все отношения и будет работать с Югмедсервисом. Конечно, я не собираюсь прикарманить эти деньги насовсем — буду потихоньку возвращать, месяца через два закрою полностью, оправдывая невозможность вернуть ошибочно перечисленную сумму тем, что нахожусь за границей, а кроме меня, никто не имеет права распоряжаться банковским счетом. Уж я-то смогу доказать, что, находясь далеко, не прикасался к деньгам и мои руки чище снега альпийских вершин. Ну, либо найду какую-нибудь другую причину, вариантов много может быть разных. Это уже детали. Главное — закрыть недостачу на Экссоне. С такой поддержкой, как мои компаньоны, мне никакой Карман и никакой святой Иосиф не страшен (Карман неизбежно пожалуется старому седому полковнику, если я не верну эти деньги).
Итак, я отдал распоряжение срочно перегнать на Экссон все поступившие на Совинком деньги, — все 24 миллиона. Но тут возникла сложность — Урсула уехала к дяде в Ригу, а только она одна могла подделать мою банковскую подпись и только у неё (и Рената) была доверенность на управление счетом, операционистки могли принять платёжку только у неё (и у Рената). Когда я дозвонился до Урсулы, она сказала, что, если надо, она срочно прибудет в Петербург.
— Надо, очень надо, — ответил я.
Платёж переносился на следующий день — даже если бы она вылетела самолётом, то не успевала в банк до конца рабочего дня. Я сказал ей, чтобы не торопясь выезжала автобусом или поездом, главное, чтобы завтра до обеда платёж был проведен.
Окончание этого дня, проведенного мной во взбудораженном состоянии, я коротал вместе с Артуром
