Пленник волчьей стаи

Оленные люди под голову всегда клали бревнышки. Уставшие, но очень довольные собой моло­дожены легли спать.

Пошел дождь. Крупные летние дождинки стучали по земляной кровле, убаюкивали.

—      

Как хорошо, что мы успели построить ярангу,— прошептала Тынаку.

— Да, успели,—ответил Атувье.—Без тебя я долго бы строил.

* * *

Наступило время светлых ночей, одна заря встреча­лась с другой. Солнце, словно соскучившись по этой мол­чаливой, красивой земле оленных людей, не скатывалось за хребет, а только слегка присаживалось на него и снова выплывало вверх. Зелено-голубая земля чаучу была на­ полнена радостной жизнью.

Атувье мало спал, вставал с птицами. Много дел ожи­дало его рук.

Когда покончил с устройством яранги, принялся гото­вить оружие — лук, стрелы, копье. Лук сделал быстро: нашел толстый изогнутый сук кедрача, срезал его, ошку­рил и соединил концы палки ниткой-сухожилием. Зато со стрелами пришлось повозиться. Для стрелы нужны острый наконечник и оперение. Перьев он набрал быст­ро — птиц кругом летало и плавало много. Для наконеч­ ников стрел нужны были твердые камни-заготовки, тон­кие и плоские. Таких готовых наконечников на берегу не валялось. В детстве у него был свой лук, свои стрелы. Сам их делал из рога оленя, из кусочков моржового клыка — у отца имелись молоток, напильник и маленькая наковаленка. Все его товарищи тоже сами делали себе луки и стрелы. Но здесь у него не было ни оленьего рога, ни моржового клыка, ни молотка. Один топорик и много-много гладких камней. Однако он все же нашел крупный камень-кремень и обушком топорика сумел ско­лоть горсть заготовок. Потом долго и осторожно обкалы­вал тем же топориком каждый камешек, придавая ему форму наконечника. Целых длинных два дня трудился Атувье над камешками. На десять стрел наготовил нако­нечники. Затем нарезал ровных сухих палочек и стара­тельно их очистил от коры, состругал до нужной толщи­ны. Вырезав на одном конце палочки выемку-гнездо для наконечника, он вставлял туда камешек и туго обвязывал выемку жилкой. Легче всего было с оперением стрелы. Наготовив стрел, Атувье тут же пошел охотиться на уток.

Черная спина радостно поспешил за хозяином.

В детстве Атувье считался метким стрелком из лука. Он мог сбить утку на взлете. Иногда после неудачного выстрела стрела улетала, падала в воду. Жалко было

терять стрелу, но Атувье не горевал — в яранге отца мог сделать новую. Сейчас нельзя терять стрелы. Прежде чем начать охоту, он опробовал лук и стрелы и остался дово­лен собой — далеко летели его стрелы, достигая цели. Не зря он в детстве не расставался со своим луком, не зря долгими зимними вечерами строгал палочки для стрел, вытачивал наконечники.

Опробовав лук, Атувье направился через лес в тундру. У птиц наступила линька, стрелой можно без труда дог стать жирного, неповоротливого гуся. Неожиданно где-то рядом послышался треск. Кто-то напролом шел к реке. «Медведь»,— опешил Атувье и затаился. Возле ног замер и Черная спина. Приглядевшись, Атувье и впрямь увидел в сумерках леса хозяина — огромного медведя, спешив­шего к реке. Видно, здорово проголодался кайнын, рыбы захотелось. Когда стихли шаги медведя, Атувье опустил лук, сердце у него часто-часто билось. «Однако, надо копье делать»,— решил он и пошел дальше.

Ему повезло — на берегу небольшого озера подстре­лил два гуся.

Когда Тынаку поджарила на огне гусей, из кустов вдруг выбежал смешной лисенок. Видимо, запах мяса совсем замутил разум маленького хитреца.

Черная спина при виде гостя встрепенулся.

—       

Не трожь его,— улыбнулся Атувье. — Он пришел в гости, а гость — это подарок хозяину.

Черная спина снисходительно фыркнул, отвернулся, снова лег на траву.

Тынаку оторвала от гуся крылышко, бросила его лисенку. Тот сначала сиганул в кусты, но голод и дурма­нящий дух мяса заставили его вернуться. Схватив кры­лышко, лисенок убежал.

—      

Вот и гости к нам стали приходить,—засмеялась Тынаку, глядя вслед улепетывающему лисенку.—Пусть еще приходит.

—       

Пусть приходит,— кивнул Атувье.

Неожиданное появление лисенка обрадовало их, слов-

но и на самом деле, к ним пришел человек-гость. Обоим так хотелось, чтобы их ярангу не обходили люди...

Наевшись вкусного мяса гуся, Атувье поднялся.

—      

Однако, надо копье делать,—объявил он.—Тут много других гостей ходит, кайнынов. Они — не малень­кий лис, могут не ждать угощения. Сами могут взять.

Тынаку, часто ходившая к реке за дровами, кивнула:

— Да, много кайнынов здесь. Река рыбная.

До сих пор, правда, медведи не тревожили обитателей появившегося здесь жилья. Но уже шла чавыча, и каж­дое утро Тынаку и Атувье видели недалеко от яранги, на берегу, свежие медвежьи следы, их свежий помет.

Атувье взял топорик и пошел к тому камню, от кото­рого он отбил заготовки для стрел. Он долго бил обушком по твердому, цвета светлой глины, камню, пока не отва­лился нужный кусок. Весь следующий день он потел, обкалывая обушком наконечник копья. Не зря старал­

ся—к

вечеру он держал на ладони плоскую заостренную каменную пластинку. Немало повозился и с древком, особенно с той частью, куда прилаживал наконечник. Как-то в детстве он нашел в земле похожий каменный наконечник. Однажды весной, когда в лощинах, в распад­ках сопок еще держался снег, он с товарищами увидел яму, которую выгреб медведь. Хозяин тундры добрался до припаса евражки — до кедровых орехов.

Е

вражки ведь богатые припасы делают на зиму по осени, когда созре­вают шишки кедрача. Весной, после спячки, у медведей голодная жизнь, питаются в основном съедобными кореш­ками да падалью. Ну, а если учует кайнын орехи евраж­ки в земле, тогда уж не упустит случая ограбить до­верчивого свистуна, доберется до вкусненького обязатель­но. Чего ему стоит добраться — у него когти во-он какие. Атувье первым заметил в кучке свежевыкопанной земли пластину из темного блестящего камня, которая была по­хожа на наконечник копья. Он поднял ее, обтер рука­вом. Товарищи, заинтересовавшиеся его находкой, удив­ленно зашептались — Атувье держал самый настоящий наконечник копья, только каменный. Дружок Атувье, шустрый Ниваем, нагнулся над кучкой, стал перебирать землю руками и вдруг победно вскрикнул — в руке он держал наконечник стрелы из такого же камня, как и на­конечник копья.

Ребята понесли показывать свои находки дедушке Элевьи. Дедушка Элевьи в молодости часто был каюром у русских начальников, которые иногда приплывали на больших пароходах к побережью и потом на собачках объезжали селения рыбоедов и оленных людей, собирая ясак для царя. У Элевьи в яранге имелась одна удиви­тельная вещь, которую старик показывал всем гостям. Эта вещь называлась книгой. Дедушка разрешал смотреть ее и детям. В книге было много-много белых, как первый снег, листочков, на которых сидели какие-то мушки. Дедушка Элевьи говорил, что эти неподвижные мушки называются «букани» и означают они разные звуки. Ка­кая из «букани» означает какой звук, Элевьи не знал, но утверждал, что русские легко узнают каждую и ловко складывают их вместе. Но не «букани»-мушки поражали взрослых и детей, а картинки на белых листочках. На них были нарисованы тоненькими линиями почти совсем голые черные губастые люди с кучерявыми коротенькими волосами. Видно, в жаркой стране жили те люди — толь­ко набедренные повязки носили мужч

и

ны и женщины. А дети совсем голые были. Эти люди