Пленник волчьей стаи

Поев, Атувье разбил кости ног оленя и ножом извлек из половинок жир. Ой-е, очень вкусный жир! С ним зи­мой чаевать хорошо. Но не для чая собирал он его— для жирника. Когда наступят большие холода, только жирник сможет дать тепло в пологе. Тынаку уже наготовила чер­ного мха для фитилей. Покончив с жиром, Атувье разве­сил мясо на вешалах возле костра, чтобы завялить его.

Тынаку тоже без дела не сидела, усердно работала. С того дня, когда Атувье принес шкуру первого медведя, у нее прибавилось работы. Острым камнем-скребком счи­щала жир со шкур.

Жир собирала в берестяной короб, припасая его на зиму. Если помазать им руки и лицо — никакой мороз не укусит их. Если же злые духи поселятся в горле, то выпьешь его немного — и горло снова здоровым будет. Э-э, у старательной хозяйки ничего не пропадает. Любая травка, любое перышко от птицы пользу принесут, если в яранге умная хозяйка. Вместе со шкурами и мясом Атувье принес медвежьи черепа и когти. Черепа она выскоблила, заткнула глазницы деревянными проб­ками — получились светильники. Подстрелил Атувье не­давно четырех гусей — она лапки не выбросила, а сняла кожу с них и сшила маленькую сумочку. Отрезала не­много замши и к ней прикрепила кожу с лапок. Из ког­ тей кайнына сделала амулеты, себе и Атувье. Когда у них родится маленький, она и ему повесит на шею коготь кайнына. Коготь кайнына охраняет человека от коварства зверей и плохих людей. Ой-е, как несправедливы и за­вистливы многие люди! Зачем они прогнали из стойбища ее мужа? Он же не сам ушел к хвостатым, не по своей воле. Злые духи захотели так... Тынаку все чаще вспо­минала то утро, когда люди стойбища Каиль, словно жи­вая стена, преградили Атувье дорогу к яранге отца. Вспоминала и все сильнее тосковала по людям. При­ближался день появления в этот тревожный мир ее ребен­ка, и она, как и всякая мать, тревожилась и за его бла­гополучное рождение, и за то, чтобы его не взяли щ «верхним людям» злые духи. Многие маленькие чаучу уходят в «верхнюю тундру» прямо из колыбели. Кто ей поможет изгнать злых духов из тельца младенца? Кто? Здесь кроме нее и Атувье живут только звери. К тому же Атувье часто уходит далеко от яранги. Да и какой из него помощник в таком деле? Он сам еще большой мальчик. Атувье умеет убивать медведей и оленей, ловить рыбу — и больше ничего. Вот если бы рядом жила хоть одна семья, хоть одна женщина. Ой-е, зачем думать о том, что никогда не сбудется. Никто рядом с ними не живет, ни­кто не поселится.     

Атувье отрубил рога оленя от головы и привычно лов­ко раскроил голову. Не утерпел — тут же принялся с вожделением высасывать мозги. Глядя на него, и Тынаку

немного поела сырых мозгов. Очень вкусная еда — мозги!

* * *

На рассвете, когда пожухлые травы еще спали под густым инеем, Атувье снова отправился в долину Кругло­го озера.

Недаром говорили мудрые старики, что удача на охоте приходит к тому, чью добычу очень ждут в яяне. Атувье повезло и во второй раз. Когда он поднялся на уже знако­мую вершину и посмотрел вниз, то у самого подножия сопки сразу увидел пять оленей. Ветер тянул в его сторо­ну, и Атувье, не теряя времени, поспешил к рогатым. У них острый нюх, и хорошо, что ветер дул в его сторону. Но торопливость — плохой помощник на охоте. Едва Атувье приблизился к оленям на два полета стрелы, как где-то сбоку громко застрекотала сорока — верный охранитель всех зверей. Рогатые замерли, вскинули го­ловы, дружно развернулись и побежали к озеру под за­щиту основного стада, которое паслось на другом конце долины. Атувье с досады ударил древком копья по кам­ню. Так ему и надо. Ведь он забыл самое главное — при­нести дар духам перед тем, как встать на тропу охоты.

—       

Добрые духи! Я, сын Ивигина, обещаю вам: если я добуду оленя, оставлю вам его сердце и печень,— громко крикнул он, глядя вслед убегавшим дикарям.

И произошло настоящее чудо! До конца дней жизни в нижней тундре он помнил его.

Один из убегавших дикарей вдруг споткнулся, упал и остался лежать. Отлежавшись немного, рогатый встре­пенулся, дернулся вперед, но так и не встал. Его будто кто-то заарканил на бегу и теперь крепко держал.

Оставив копье, с луком на изготовку, Атувье поспе­шил к упавшему оленю.

Дикарь с налившимися кровью глазами храпел, за­травленно вглядываясь в приближавшегося человека. Он снова дернулся, но тут же затих.

Атувье спокойно подходил к добыче. Он все понял. Олень сломал ногу. Такое часто бывает с ними...

Вырезав сердце и печень, Атувье положил их на боль­шой камень и громко сказал, глядя на вершину сопки:

—       

Великие духи! Я принес вам обещанное. Примите мои дары. Атувье, сын Ивигина, уважает законы предков и никогда их не нарушит.

Он быстро разделал тушку оленя, снял с нее шкуру и, набив мешок лучшими кусками, пошел назад. Сердце его пело от радости! Еще одна оленья шкура есть у них. Ой-е, если и дальше ему повезет в долине Круглого озера, если он еще добудет хотя бы двух оленей, две шкуры, зиму он с Тынаку проживет хорошо. Чего еще нужно оленному человеку зимой, если в яранге есть шкуры, мя­со и рыба? Все хорошо и удачно получается. Нет, не все. Ушел от них Черная спина, верный друг и помощ­ник. Ой-е, как жить без верной собаки? Совсем плохо. Кто предупредит его, Атувье, об опасности? Кто разделит одиночество Тынаку, когда ему, Атувье, придется уходить далеко? Плохо без собаки пастуху и охотнику, а ему — еще хуже, ибо до конца пути своего в «верхней тундре» не жить ему с людьми. Плохо жить в медвежьем краю без хвостатого друга. Медведи умные, зря не нападут на человека. Только и медведи, как люди, разные. Есть сре­ди них злые, есть и просто охотники на человека. Особенно надо бояться матух, у которых люди убивают детенышей. Нет в тундре коварнее зверя, чем осиротев­шая медведица... А волки? О, если стаей верховодит плохой вожак, стая может устроить охоту и на челове­ка... Невеселые мысли одолевали удачливого охотника

Атувье, возвращавшегося с богатой добычей. Он шел и не видел, как неотступно бежит за ним росомаха. Копэй почуяла запах крови, когда он спустился с сопки.

Е

е дразнил запах крови и мяса, и она готова была идти за человеком день и ночь.

Ночью, когда Атувье, вдоволь наевшись обжаренной оленины, крепко спал у затухавшего костра, росомаха утащила голову оленя.

Утром, обнаружив пропажу, Атувье сразу догадался, кто вор, нашел по следу. Неподалеку, в зарослях кустов, увидел обглоданную голову дикаря. Сначала он хотел отругать копэй, но не стал с ней ссориться. Наоборот, подняв за рога остатки головы, он улыбнулся и крикнул в ту сторону, куда вели следы воровки:

— Эй ты, вонючая охотница! Ты ловко стащила мою добычу и хорошо помозговала. Я не сержусь на тебя.— Он отрубил рога и бросил голову в кусты. Прежде чем уйти, снова повернулся к кустам, где затаилась хитрая неутомимая охотница, и предупредил: — Я не сержусь на тебя, но знай: если ты и дальше пойдешь за мной, то бе­регись. Моему сыну, который скоро придет к нам, нужен будет малахай, и Тынаку сошьет его из твоей шкуры. Я метко стреляю, копэй.

Как и всякий настоящий охотник, Атувье по достоин­ству оценил удачу другого добытчика. Каждый в этом мире живет так, как определил создатель его, великий Кутх. Каждый зверь, чтобы выжить и продолжить род, должен съесть другого, более слабого, или отнять кусок у собрата. Такова жизнь.

Пока Атувье разговаривал с копэй, отрубал рога, другие охотники не дремали. Выйдя из кустов, он увидел, что на сумке с мясом сидят две вороны, а на помощь им летели еще четыре. Заметив подходившего Атувье, во­роны досадливо закаркали и нехотя снялись.

Тынаку очень обрадовалась, когда Атувье вернулся с новой добычей. Ой-е, как хорошо, что муж принес много мяса и вторую оленью шкуру. Две шкуры — это хорошо и... еще мало. Меховая рубашка Атувье, его кухлянка, торбаса и меховые штаны совсем плохими стали, изорва­лись. Сильный, красивый у нее муж, а одежда... Самые бедные люди стойбища в такой не ходят. А чижи? Какие