Я ничего не ответила, радуясь про себя тому, что наконец-то до него начинает доходить, что представляет собой Пруденс.
Неожиданно он убрал руки с моей талии.
– Все это только лишний раз подтверждает, как нужно девочке, чтобы в доме был кто-то, кто мог бы дать ей совет относительно всех этих… женских проблем.
– Вроде рекомендации остаться в постели и пропустить свадьбу брата потому только, что у нее…
– Я поговорю об этом с Пруденс. Вы правы, вне всякого сомнения. Она превысила свои полномочия, сказав Виктории, что та не может присутствовать на церемонии. И все же… – он нахмурился, – ребенку нужен кто-то, кто мог бы направлять ее, учить всему, что следует знать добропорядочной юной леди для того, чтобы удачно выйти замуж. Пруденс из хорошей семьи, она прекрасно воспитана; думаю, вы понимаете всю важность этого.
– Не совсем, – ответила я, надеясь, что он не заметил, как расстроили меня его слова.
Он приподнял бровь и пристально посмотрел на меня. Я поежилась, чувствуя себя, как букашка под микроскопом.
– Ваша шутка не смешна.
– Я не шутила.
Он нахмурился.
– Уверен, в вашем роду полно грешников. Ваш выбор профессии говорит об этом со всей определенностью.
– Да будет вам известно, у меня в роду почти одни только незаконнорожденные, – бросила я, обиженная его снисходительным тоном. – В своей семье я была первенцем. В общем-то мои родители предстали перед алтарем до моего рождения… но совсем незадолго.
Он буквально впился в меня глазами. Казалось, он пытается проникнуть мне в душу и за маской сарказма разглядеть мое истинное «я». Я мысленно чертыхнулась. Опять я все испортила, поддавшись минутному раздражению, тогда как он, похоже, уже начал мне немного доверять.
– Нежеланный ребенок, – сказал Натаниэль задумчиво. – Так вы поэтому… – начал он было спрашивать, но тут же умолк. Мне показалось, что в его взгляде, обращенном на меня, мелькнуло сочувствие и понимание. Словно ниточка вдруг протянулась между нами, ниточка от одного заброшенного в детстве ребенка к другому, соединившая на мгновение родственные души. В следующую минуту, однако, он вновь принял чопорный вид и резко произнес: – У меня нет никакого желания копаться в ваших семейных тайнах. Пруденс не имела в виду ничего плохого. Сердце у нее доброе. После того, как мы поженимся, Виктория, уверен, образумится и отношения у них наладятся.
С этими словами он повернулся и зашагал прочь. Интересно, подумала я, провожая его глазами, кого он хотел убедить, меня… или себя самого?
Возвратившись к себе в комнату, я тут же принялась рыться в своей сумочке в отчаянной попытке отыскать хоть что-нибудь, что могло бы убедить Натаниэля, что я явилась из будущего. Однако моим надеждам не суждено было сбыться. Я никогда не беру с собой бумажник, делая пробежку, а дата на монете в двадцать пять центов, которая у меня всегда с собой на тот случай, если вдруг мне понадобится позвонить, совершенно стерлась. Тюбик губной помады с запахом клубники, щетка для волос, ключи, жвачка, поводок Аполлона и газовый балончик вряд ли могли считаться неопровержимыми доказательствами путешествия во времени. Похоже, мне придется поискать какой-то другой подход к Натаниэлю, чтобы спасти его и Викторию.
Разговор с Натаниэлем выбил меня из колеи и, чтобы как-то прийти в себя и успокоиться, я спустилась вниз и уговорила кухарку согреть мне чашку чая. Кухарка поставила на чугунную плиту чайник, а я открыла дверь кладовки, надеясь отыскать там мед.
– Вы знаете, тут что-то просыпалось! Вот здесь. Я сейчас уберу.
Кухарка бросилась ко мне, махая руками.
– Сядьте за стол и я принесу вам все, что только пожелаете. Но держитесь от кладовки подальше. Этот порошок, до которого вы едва не дотронулись, мышьяк – он здесь для того, чтобы помешать крысам пробраться к сухим припасам.
– Мышьяк! – Я поспешно отдернула руку.
– Если бы Маффин выполнял свою работу как следует и ловил мышей, этого бы разумеется не потребовалось. – Она махнула в сторону пушистого кота, который, не обращая на нас внимания, умывался в этот момент у черного хода.
Послушно я села за кухонный стол, и кухарка принесла мне мой чай с медом.
Я медленно пила чай, размышляя над стоявшей передо мной проблемой. А не взять ли мне, подумала я вдруг, Викторию с собой в будущее? Однако это могло иметь совершенно непредсказуемые последствия – не говоря уже о трудностях, с какими мне непременно пришлось бы столкнуться, давая объяснения. Я представила себе эту неловкую сцену: «Привет мам, пап. Познакомьтесь с Викторией. Нет, это не маскарад. Она всегда так одевается… Видите ли, она из 19О6 года. Я привела ее с собой, чтобы спасти от землетрясения. Вы не возражаете, если она будет жить с нами?»
Итак, это, вне всякого сомнения, отпадает. Я должно быть окончательно рехнулась, если мне могла прийти в голову подобная мысль.
Может, стоит поговорить с Викторией и предупредить ее о грозящей ей опасности? Едва подумав об этом, я тут же засомневалась в правильности подобного решения. Девочка, похоже, была с норовом, и я не могла быть уверенной на сто процентов, что она меня послушает. Но все же она была ребенком. Существовало множество способов ее уберечь; на худой конец, я могла бы спрятать свечи или закрыть ее у себя в комнате.
Совсем другое дело ее брат. Разумеется, я могла бы рискнуть и сказать ему правду, но учитывая его упрямство, шанс, что он мне поверит, был весьма невелик. Я могла бы также подождать до землетрясения и попытаться уговорить его не ходить на чердак, однако вряд ли он станет прислушиваться к моим словам, когда будет женат на Пруденс. При мысли о предстоящем бракосочетании меня едва не стошнило.
Итак, судя по всему, у меня оставался лишь один выход. Каким-то образом я должна была помешать Натаниэлю жениться на Пруденс. Однако открыть ему правду было слишком рискованно. Он вполне был способен, выслушав мою историю, тут же сплавить меня в ближайший сумасшедший дом. В конечном счете, подумала я, решительно ставя чашку на стол, можно попробовать другой подход и попытаться убедить его, что я умею предсказывать будущее.
Вошла миссис О'Хара и, увидев меня сидящей за кухонным столом и бормочущей что-то себе под нос, изумленно спросила:
– В столовой что-нибудь не в порядке?
– Вроде бы нет, насколько мне известно, – ответила я, удивившись ее странному вопросу.
– Но вы кузина хозяина, вы гостья в его доме. Вам не подобает пить чай на кухне с прислугой.
– Извините, – проговорила я в смущении. – Мне просто не хотелось доставлять лишних хлопот. – Меньше всего я думала о вопросах этикета, когда решила прийти сюда и попросить кухарку приготовить мне чай.
– Мистер Стюарт просил передать, – сообщила в следующий момент домоправительница, – что вы с ним едете на экскурсию.
– И куда? – по телу моему мгновенно пошли мурашки. Неужели я его настолько сильно рассердила, что он решил меня выдворить из своего дома? Но я не могла пока уехать; я еще не завершила того, что решила сделать.
– Будьте готовы к одиннадцати часам, – не ответив на мой вопрос, добавила миссис О'Хара. – Хозяин будет ждать вас у каретного сарая.
У меня упало сердце. Так оно и есть, подумала я, уверенная, что оскорбила Натаниэля и он собирается бросить меня в карету и отвезти на ближайшую железнодорожную станцию… или в бордель. В полном отчаянии я тупо уставилась на свои кроссовки.
На этот раз ты все-таки добилась этого, Тейлор. Тебя выбросили из Изумрудного города, не подарив на прощание даже пары туфелек с рубиновыми пряжками.
Итак, мне придется теперь самой отыскивать каким-то образом путь домой. Но спасти семью Стюартов и их дом я не смогу. Да и как я могла их спасти, если Натаниэль был упрямее мула и, к тому же, с шорами
