— Спасибо. Вы помогли мне. Я — ваш должник.
— Да, должок за вами. — В золотистых глазах запрыгали смешинки. — Рано или поздно я попрошу его вернуть.
Глава 14
Постоялый двор верстах в ста от Санкт-Петербурга представлял собой небольшое приземистое здание, окруженное лесом.
Ничего такого, что могло бы привлечь к убогому заведению проезжающих путешественников, не было и внутри. Тесные комнаты напоминали казематы с каменными стенами, грубыми деревянными полами и бревенчатыми потолками. Отдельная комната, которую потребовала для себя Софья, оказалась тесной и полутемной, с обеденным столом посередине и двумя стульями у печи, растопить которую она попросила, не обращая внимания на недовольное ворчание ленивого, нерасторопного хозяина.
Если бы не усталость, не боль во всем теле и не голод, Софья ни за что не поддалась бы на уговоры Петра провести ночь в этом малоприятном месте. Она не только сомневалась в чистоте предоставленных в их распоряжение комнат — разве можно расслабиться, когда знаешь, что по пятам за тобой гонятся смертельно опасные враги.
Наступившая ночь принесла сырость и прохладу. Сидя у огня, Софья старалась не обращать внимания ни на мрачную обстановку, ни на стойкий запах жареного лука.
Скоро она будет дома. Там, в Санкт-Петербурге, под защитой семьи, бояться будет нечего, там никто не посмеет поднять на нее руку. Даже этот гордец, герцог Хантли.
Странно, но эта мысль не приносила утешения. Скорее, наоборот, где-то в уголке сердца приютилось что-то похожее на сожаление.
Уж не лишилась ли она рассудка окончательно?
Сердито щелкнув языком, Софья направила мысли в сторону дома, где ее ждали уют, тепло, блаженный покой, где можно не бояться разоблачения.
Там, дома, она со временем позабудет Стефана. Софья не позволяла себе других мыслей: что память о случившемся не рассеется, что образ герцога будет преследовать ее вечно.
Привычное течение мыслей нарушила служанка.
— Ваш обед, мадам. — Она поставила на стол поднос.
— Спасибо. — Софья подошла ближе, посмотрела на миску с неаппетитно выглядящей тушеной рыбой и ломоть черствого хлеба и состроила гримасу. Она, конечно, не ждала, что на постоялом дворе найдется хороший шеф-повар, но действительность превзошла все опасения. — Вы не видели мою служанку?
Женщина, принесшая обед, выглядела на удивление аккуратной, а в спокойных карих глазах светился ум.
— Когда я видела ее в последний раз, она шла в сторону конюшни.
Софья грустно улыбнулась. Конечно, ее служанке захотелось побыть с Петром. Эти двое определенно питали друг к другу нежные чувства.
— Хорошо. Тогда все.
Женщина ушла, а Софья, оставшись одна, попыталась заставить себя съесть неаппетитное блюдо.
Она проглатывала очередной кусок, когда услышала за дверью громкие голоса. Софья вскочила и торопливо надела шляпку с вуалью.
Уйти к себе, наверх? Там, по крайней мере, можно запереть дверь. Только вот чтобы попасть к лестнице, нужно было пройти через харчевню, а привлекать к себе внимание не хотелось.
Пока она раздумывала, проблема решилась сама собой: дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий, приятной внешности господин, при виде которого сердце у нее подскочило и замерло.
Сэр Чарльз Ричардс.
Англичанин аккуратно закрыл дверь, бросил на лавку шляпу и перчатки, поправил выбившиеся из- под рукава кружевные манжеты и, пройдя небрежной походкой через комнату, остановился перед Софьей.
— Вам нет нужды прятать свое премиленькое личико, госпожа Софья. — Омерзительно усмехаясь, он протянул руку, сорвал с ее головы шляпку и швырнул на пол. — Между друзьями секретов быть не должно.
В груди похолодело. Страх вязал узлы в животе. Софья еще раньше подозревала, что этот человек как-то связан с ее врагами. Теперь она уже не сомневалась в этом.
Только бы не упасть в обморок.
Софья попыталась придать лицу строгое выражение.
— Что вы делаете здесь, сэр Чарльз?
— Преследую вас, разумеется, — ответил он, глядя ей в глаза. — Вы изрядно поводили меня за нос, но теперь нашей игре наступил конец.
— И почему же вы преследуете меня?
— Почему? — Англичанин опустил руку в карман и, достав кинжал, повертел его так, чтобы отсвет пламени запрыгал по длинному, тонкому лезвию. — Потому что у вас есть кое-что, принадлежащее мне.
Игра и впрямь закончилась. Маски были сброшены, и Софья торопливо отступила к двери.
— Держитесь подальше от меня, — предупредила она, — или я закричу.
— И поступите очень неблагоразумно. — Он провел пальцем по острию клинка до изящной серебряной рукоятки. — Вся прислуга этого захудалого заведения собрана в кухне, и я приказал своим людям стрелять без предупреждения, если кто-то попробует выкинуть какую-нибудь глупость и помешать нашей милой беседе.
Во рту пересохло, крик замер на губах. Могла ли она рисковать жизнью этих ни в чем не повинных людей? Нет. Пожалуйста, Господи, не дай их в обиду!
— Не нахожу в нашей беседе ничего милого. И моя семья тоже ничего не найдет, когда узнает, что мне угрожали.
Предупреждение не подействовало — сэр Чарльз только ухмыльнулся.
— Думаете, я боюсь Александра Павловича?
— Я думаю, что вы сумасшедший.
Лицо его напряглось, черты заострились — обвинение попало в цель. И все же ему удалось взять себя в руки.
— Вы правы. Я — безумец. И мое безумие, как оказалось, слишком дорогое удовольствие. К счастью, благодаря вам у меня появятся средства, чтобы выпутаться из неприятного положения.
Софья облизнула губы.
— У меня с собой только несколько рублей и…
Она не договорила и лишь вскрикнула сдавленно, когда он схватил ее за руку и приставил к горлу острие кинжала.
— Письма! Отдайте мне письма. Немедленно.
Сердце стучало так, что она почти ничего не слышала.
Мысли разбегались. Софья всегда считала себя храброй женщиной. Настоящей Романовой. И вот теперь она отчаянно хотела отдать письма этому омерзительному негодяю. Отдать только для того, чтобы избавиться от него. Как унизительно…
Но что делать, если он пугал ее до смерти?
В его застывших черных глазах было что-то порочное, что-то зловещее. Как будто у него украли душу и вместо нее осталась только холодная, расчетливая ненависть.
И все же страх не лишил ее способности к здравому рассуждению.
