В обожженном, разрушенном Сталинграде наши воины стояли насмерть. Все пережитое нами до этой поры было лишь прелюдией великой битвы на Волге. Как участник этого величайшего в истории сражения с первого дня его и до полного разгрома гитлеровцев, я считаю своим долгом хотя бы кратко рассказать о дальнейших боевых делах 13-й гвардейской дивизии.
Горечь вынужденного отхода и утрат, дикий произвол и зверства немецко- фашистских захватчиков на временно оккупированной территории зажгли сердца наших воинов священной ненавистью к врагу. Наша армия и народ слились в единую, неодолимую силу. Подобно исполинской пружине, эта сила сжималась до того момента, когда, обеспечив резервы, снабдив их новым отечественным вооружением, развернув свежие дивизии, Родина сказала: «Ни шагу назад!»
В районе Камышина — Николаевской мы наконец-то получили возможность отдохнуть. И каким непривычным показалось нам это степное затишье после непрерывных бросков, маршей, тревог, встречных боев, бомбежек! Впрочем, мы знали, что эта тишина обманчива: именно здесь, у великой русской реки, уже начинала развертываться невиданная доселе битва.
Дивизия пополнялась свежими силами и вооружением. Напряженно шла боевая учеба. Уже через три недели мы были готовы к выступлению и ждали боевого приказа, но Ставка не торопилась. Было нетрудно понять, что наша армия накапливала силы для решающей операции.
Читателю следует вспомнить военную обстановку того времени, далеко идущие замыслы врага. Фашистское командование было намерено быстро разгромить наши войска на южном крыле советско-германского фронта, захватить Баку с его нефтяными промыслами и богатейшие сельскохозяйственные районы Дона, Кубани, Северного Кавказа. Гитлеровцы надеялись таким образом обеспечить себе базу для продолжения войны.
Бесноватый фюрер планировал занять твердыню на Волге 25 июля, Саратов — 10 августа, Куйбышев — 15 августа, Арзамас—10 сентября, Баку — 25 сентября 1942 года. Выход немецко- фашистских армий к Волге создал бы угрозу разрыва советского фронта, потери коммуникаций, связывающих центральные районы страны с Кавказом.
По своему стратегическому значению битва на Волге должна была оказать и действительно оказала решающее влияние на исход борьбы сражающихся сторон в 1942– 1943 гг.
Готовясь к наступлению на этом участке фронта, гитлеровское командование значительно усилило свои войска. К концу июня здесь находилось свыше трети всех пехотных и кавалерийских дивизий и больше половины танковых и моторизованных частей противника, то есть почти половина всех его войск, выставленных на советско-германском фронте.
Противнику противостояли наши войска Брянского, Юго-Западного, Южного и Северокавказского фронтов. К началу битвы обе воюющие стороны располагали крупными силами и средствами для решающих боев.
28 июня, начав летнее наступление, противник нанес мощные удары на Воронеж и Кантемировку и добился значительных успехов.
В середине июля крупная вражеская группировка вышла в большую излучину Дона, в район, ограниченный
населенными пунктами Боковская, Морозовой, Миллерово, Кантемировка.
Над Нижним Поволжьем и Северным Кавказом нависла грозная опасность. В создавшейся обстановке Ставка Верховного Главнокомандования приняла меры для упрочения обороны на подступах к Волге и Северному Кавказу. Для организации отпора врагу в Нижнем Поволжье 12 июля 1942 года был создан новый фронт; его возглавил Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Войска фронта должны были занять и прочно оборонять рубеж по левому берегу Дона от Павловска до Клетской и далее по линии Клетская, Суровикино, Суворовский, Верхне-Курмоярская. Одновременно были развернуты работы по созданию четырех оборонительных, рубежей между Доном и Волгой. Одним из них был обвод, проходящий непосредственно по окраинам города.
Количественное соотношение сил сторон в большой излучине Дона на участке Клетская — Суворовский сложилось в пользу противника.
Лишь авиационные силы врага насчитывали здесь 1200 самолетов.
На первом этапе битвы в оборонительном сражении, которое продолжалось с 17 июля по 18 ноября 1942 года, усилия советских войск были направлены на истощение главной вражеской группировки с тем, чтобы остановить ее наступление и создать благоприятные условия для последующего перехода в контрнаступление.
Последняя встреча с Машенькой. Начало наступления. Горячий денек. Харьковщина — Днепр. Висла — Одер. Знамя над Эльбой. Прага.
В первые месяцы войны, быть может, бои, какие мы теперь вели, показались бы особенно ожесточенными. Но война давно уже стала для нас бытом, и ежедневные атаки, схватки с танками противника, отражение налетов его авиации, овладение важными высотами — все это было лишь вступлением к событиям, которым предстояло здесь разыграться. Это хорошо понимали и наши офицеры, и солдаты.
Полку Андрея Константиновича Щура за последние часы пришлось выдержать особенно сильный натиск
вражеских танков. После битвы на Волге его гвардейцы, пожалуй, впервые вступили в единоборство с такой мощной колонной вражеского танкового соединения. А ведь нельзя было забывать, что у Андрея Константиновича сражались не только герои Волжской битвы, но и новички.
Улучив время, я выехал с командного пункта корпуса в этот полк. Противник вел беспокоящий огонь, и два снаряда разорвались неподалеку от нашей машины. Это не нарушило, впрочем, мирного вида полей. Время было за полдень, и на бескрайней долине, меж густой зеленью садов, приветливо белели домики селений, а в деревеньке, через которую мы проезжали, рослые яблони роняли прямо на дорогу золотистые плоды.
За деревенькой, в рощице, мы встретили группу солдат. Они неторопливо шагали по дороге, по-видимому направляясь в тыл. Шофер Андрей Нестеренко остановил машину, и я спросил:
—
Какой части?
Бойцы переглянулись, сделали серьезный вид, но никто не ответил. Я вышел из машины.
—
Почему же вы молчите? Может, не знаете свою часть?
Из-за нестройной шеренги вдруг выбежала девушка с тяжелой санитарной сумкой через плечо, щелкнула каблуками, четко доложила:
—
Товарищ генерал, эти молодые солдаты только что прибыли в наш дивизион. Они еще не приняли присягу и не получили оружия.
Я узнал Машеньку. Да, это была она, отважная разведчица и санитарка, Машенька из Мышеловки! Резко повернувшись к группе солдат, Машенька заговорила строго:
—
Перед вами командир 32-го гвардейского корпуса, генерал Александр Ильич Родимцев, с которым мы вместе прошли от Киева до Волги, шесть месяцев дрались за город-герой, а теперь лупасим фашистов на Ворскле. Тогда мы вынуждены были отходить, а теперь наступаем и не отойдем ни на шаг…
Я прервал ее:
—
Погоди, Машенька, разве мы только отходили?
Она порывисто вздохнула:
—
Да, товарищ генерал, было такое… Но мы оста
новили фашистов у Волги, отбросили, побили, бьем и будем бить, пока не очистим землю от этой мрази.
—
Похоже, — заметил я, — что тебе поручено провести политзанятия с молодыми бойцами? Дело хорошее, но скажи мне, где находится командный пункт вашего полка?
Вы читаете Твои, Отечество, сыны
